Варяг - Александр Мазин (2010)

Он глядел на завешенную тканью бревенчатую стену и с ужасом осознавал, что сквозь серую с голубой вышивкой ткань проступают знакомые тусклые обои, салатная, истыканная ножом дверь и приклеенная жвачкой гавайская девушка под ядовито-синим небом. Он чуял, как сочится сквозь щели запах подгоревшего масла и стирального порошка, слышал, как за окном матерятся мужики у ступенек в рюмочную. А за стеной, у соседей, ссорятся Луис с Альбертой.

Серега быстро закрыл глаза, но видение от этого стало еще явственнее. Хуже того, он увидел маленькую испуганную Сладу на краю скрипучей, многократно облитой вином и спермой тахты. Он увидел, как она вздрагивает от трамвайного грохота, ощутил, как вползает в форточку гарь выхлопных труб, горелой резины… А ему надо тащиться на склад, потому что он обещал Вовчику разгрузить фуру, а Вовчик, в свою очередь, обещал дать за помощь пару сотен… И потом они будут пить пиво в подвальчике на Фурштадтской, а Слада будет по-прежнему сидеть на тахте, вздрагивать от каждого звука и…

Серега открыл глаза и крепче сжал руку своей невесты.

Слада глянула на него снизу счастливыми глазами. Духарев мысленно стиснул зубы и улыбнулся ей совершенно беззаботно. А брат во Христе, толстячок со стриженными под горшок соломенными волосами, в рубахе, изукрашенной узорами-оберегами, поднял руки и торжественно провозгласил что-то по-гречески.

И Слада засмеялась, ухватила Серегу за плечи и потянула вниз, чтобы он ее поцеловал.

В общем, их обвенчали, нарекли мужем и женой и отпустили с миром.

Но только когда они вышли из узенькой калитки на улицу, темный страх отпустил Серегу. Незримая сила не перенесла их к туманным, покрытым копотью берегам Невы, на грязные питерские улицы.

Здешние улочки тоже были грязными, и копоти тоже хватало, но это была правильная грязь и правильная копоть. И здесь Духарев был не муравей в муравейнике, пусть и крупный, но вынужденный мельтешить и суетиться, чтобы быть, как все. Здесь он был варяг, которому суетиться не пристало. И быть, как все, вовсе не обязательно. И не нужно с завистью глядеть на чужие «мерсы», заедая пиво несвежими чипсами. Здесь вообще нет чипсов, и пиво, надо признать, похуже. Зато ни в одной здешней харчевне ему не посмеют предложить несвежий продукт. И главное, здесь его жене никогда не придется ждать его возвращения у телевизора в занюханной коммуналке или тащиться с сумками по темным подворотням, где любой ублюдок…

– Серегей, они тебе не понравились?

– Что? – Духарев с трудом вынырнул из собственных мыслей.

– Марк и Текла, они тебе не понравились?

– Я им не понравился,– Серега перепрыгнул через лужу, которую Слада аккуратно обошла по краю.

– Почему ты так думаешь? – спросила девушка.

– Их пес. Собаки чувствуют эмоции хозяев.

– Чувствуют – что?

– Эмоции. Это…

– Я поняла. Я немного знаю латынь. Серегей, что ты чувствуешь?

– В смысле?

– У тебя когда-нибудь была жена?

– Нет,– Духарев улыбнулся.– Ты первая.

Слада обняла его за талию, глаза ее сияли.

– Что ты хочешь, Серегей?

– Для начала, чтобы ты звала меня Сережей.

– Серешей?

– Попробуй еще раз. Се-ре-жа!

– Се-ре-жа! Так?

– Отлично. Для начала. А теперь мы пойдем куда-нибудь, где нам не станут мешать.

– Я знаю такое место! – решительно заявила Слада.– Пошли!

Глава 20

Без названия

Комната оказалась совсем небольшой, с толстыми красных тонов коврами на стенах и дощатым, вымытым до белизны полом. Пахло благовониями, а в углу стоял большой кувшин с клюквенным морсом.

Серега уселся на низенькую лежанку, вытянул ноги.

– Тебе здесь нравится? – спросила Слада с беспокойством.

– Вполне прилично. Только вот хозяин…

– Он хузарин,– пояснила Слада.– Ему можно верить. Хузары держат такие дома… для мужчин.

– Ага… А если бы я пришел один?