Непрощенные - Андрей Муравьев, Анатолий Дроздов (2015)

Еще один выстрел. И снова попадание! Уже подраненная «тройка», получив в бок второй гостинец, задымила.

– Стали, как в тире, уроды! – вращая маховичок наводки, орал Олег.

Первый из немцев пыхнул выстрелом. Промазал. Бабахнул второй. Тоже промахнулся, но снаряд лег ближе.

– Быстрей, Коля!

Т-26 чуть вильнул и понесся вдоль выстроившейся цепи немцев.

– Ближе к ним, ближе! За крайним спрячемся.

– Что? – не понял Ильяс.

– Что слышал! Давай к левому. За него уйдем!

– Он же нас и грохнет!

Однако левый танк башню не сдвинул. Он по-прежнему палил по нашим. То ли рассчитывал, что с выскочкой справятся без него, то ли случились проблемы со связью. К печали немцев – не вовремя.

Олег пробовал поймать в прыгающем окуляре силуэт вражеского танка. При гонке по кочкам такое два раза подряд не проходит. Выстрел… Мимо! Даже не чиркнуло. А немец выстрел заметил и завозился, отворачивая от оврага.

Коля, как было приказано, подлетел к противнику, притормозив в десятке метров от задних катков. Выстрел! Правую гусеницу у фашиста снесло.

– Постой теперь, сука! Без гусли-то не побегаешь! Коля, вперед! Обойди левей и будь поближе. Заблокируй гада!

Ствол «сорокопятки» почти воткнулся в башню немца. Еще выстрел! У «тройки» броня потолще, чем у легкого Т-26, но с расстояния в метр для «сорокопятки» не преграда. Выбив сноп искр, бронебойный проник в башню и разлетелся на осколки, убив и ранив экипаж. «Тройка» застыла.

– Чуть вперед, чтоб корпус прикрыл!

Танк проехал пару метров. Олег зарядил пушку, довернул ее. Высунувшись между подбитым фашистом, служившим теперь заслоном, и дорогой, он успел заметить корму отходившего от насыпи «номера три». Немцы на время забыли о «бэтэшках», сконцентрировав внимание на резвом нахале. «Четвертый» и «второй» сдали назад, а «третий» предпочел полностью развернуться. Вот по нему Олег и врезал. Попал.

– Смотри, чтоб в нас гранатой не кинули! – посоветовал лейтенанту. – Повылезают из танков…

Ильяс приник к смотровой щели, но экипажи подбитых танков в атаку не спешили. Пушка под управлением Олега довернулась, готовая встретить любого, кто попытается обойти их сзади.

Бух! Заходил корпус подбитого немецкого танка-заслона.

– Мазилы! – зашипел Олег.

Т-26 взревел движком и подал назад.

– Куда?! Отставить!!

Бум! Бух! В башню будто гигантским ломом двинули. Грохот! В ушах заложило. Но сержант от пушки не отошел. Выстрел в ответ. На пол полетела очередная гильза.

Коля, поняв, что сотворил что-то не то, двинул танк обратно под прикрытие.

– Какого хрена ты вылез?! – орал на мехвода сержант, но тот, оглушенный, только руками развел.

Бух! Бух! Бум! И грохот взорвавшейся боеукладки… Чужой боеукладки! Лучшая песня для любого танкиста.

– Что там? – полез к люку Ильяс.

– Сиди, лейтенант!

Но Ильяс распахнул прикрытый люк и выглянул наружу. К дороге летели три «БТ», метким огнем накрывая последние машины врага. Пока немцы воевали с Т-26, четверка уцелевших советских танков перешла в атаку, рассчитывая вместе с подоспевшим с тыла «подразделением» раздавить немцев. Одну из «бэтэшек» остановила недобитая «тридцативосьмерка», но остальные, навалившись, сумели поджечь обе «тройки».

Коля вывел танк из овражка на дорогу. Сержант вылез на броню, чтобы своими глазами оценить повреждение от попадания. На их счастье, бронебойный снаряд перед тем, как врезаться в танк, задел ствол подбитого немца, закувыркался и врезался в башню плашмя. Повезло! В противном случае контузией бы не отделались.

«Бэтэшки», зачистив территорию, разделились. Две рванули к подбитым товарищам – подобрать выживших, одна завернула к ним.

Из распахнутого люка подъехавшего танка выскочил чернявый командир.

– Командир батальона лейтенант Авакян! А вы кто?