Непрощенные - Андрей Муравьев, Анатолий Дроздов (2015)

…Теперь, спустя день, Ильяс вспоминал этот бой, размышляя над будущим. По всему выходило – танк им помеха, только внимание привлекает. Это кажется, что с ним быстрее. Танку нужны дороги, при пересечении рек – мосты. А переправы под контролем немцев. Как в этом селе, возле которого они подобрали скуластую радистку. За селом – река и мост; и хотел бы – не объедешь. Можно вернуться, поискать другой путь и брод, но это опасно. Леса просматриваются с воздуха, танк слышно за километры… Надо уходить пешком. Небольшой группе бойцов затеряться в лесу проще простого. Только сержант упрямится. На танке быстрее, понимаешь ли… Ильясу и самому танк нравился. Привык к запахам разогретого масла и солярки, мощному рыку дизеля, да и приятно чувствовать себя под защитой брони. Однако без «БТ» шансов выжить у них больше. Рыжий этого не понимает. Надумал проскочить село с боем, а по пути еще рацию бабы этой забрать. Принесло ее им на голову! Не к добру все это, совсем не к добру…

Он уже не стремился перерезать горло рыжему при первой возможности. «Месть – сладкая вещь. Но когда планируешь ее, всегда просчитывай свои потери. Готовясь взять чужую жизнь, будь готов отдать свою или жизнь тех, кто рядом: брата, отца, сына. Поэтому, если решил мстить, но не хочешь терять, учись ждать. Рассчитай время и удар так, чтобы выиграть всухую, даже если о твоей победе никто не узнает. Спешат только глупцы», – говорил дед. Ильяс запомнил эти слова.

Отец, выросший на песнях бардов и комсомольском задоре шестидесятых, после окончания столичного университета поехал покорять Сибирь. Женился на приличной девушке из своего же села, но в остальном мало походил на горца. Доктор, хирург, он был на хорошем счету и успешно делал карьеру. До тех пор, пока Ичкерия не объявила независимость и не призвала своих детей домой.

Они вернулись. Отец практиковал, мама следила за домом и поднимала на ноги сыновей и дочку. Как-то ночью отца вызвали в больницу оперировать тяжелого больного. Обратно его привезли под утро. Больной, порезанный в трех местах бандит, помер на столе, и товарищи покойного застрелили доктора, делавшего операцию. Тогда Ильяс впервые увидел деда со стороны мамы. Дед приехал к обеду вместе с дядей Асланом, тогда еще молодым злым вайнахом. Следующей ночью семья бежала в горы, убийцы могли зачистить будущих кровников. В сакле на склоне ущелья они провели почти месяц, пока в долине кипели страсти. Брата дважды ловили у дороги к их старому дому, и тогда дед впервые сказал про месть. Ильяс был малышом, слова предназначались не ему.

Через два месяца банду, отмечавшую в ресторане полученный за жирного московского «гуся» выкуп, сожгли. Кто-то подпер выходы из дома и дважды всадил из «Шмеля» в окна. Погибли все. Убийц не нашли. Врагов у бандитов хватало, всех не упомнишь.

Тем же вечером дед зарезал барашка, а брат во дворе танцевал лезгинку. Танцевал зло, с душой, выбрасывая руки и отбивая пятки. Дед и дядя Аслан кушали мясо, запивая молодым вином, мама плакала. Тогда маленький Ильяс впервые понял, что война – это плохо, потому что даже если ты победил, это не вернет твоих погибших. Старший брат его радовался, но не выглядел счастливым.

Ильяс почесал небритую щеку. Воспоминания всегда наваливаются не вовремя.

Брат погиб через три года. В горах. После этого мама, забрав детей, переехала обратно в Россию, Ильяса отдали в русскую школу. Учился он неплохо, им помогала сестра. Муж Эли занимался строительством, и у него тоже нашлись враги. Когда сестра овдовела, они снова переехали.

Ильяс посмотрел на затылок рыжего. На волосах его под шлемом собирались капли пота, бороздившие запыленную шею. Медленно собирались, медленно катились, но всегда достигали земли… Ему нельзя торопиться, спешка – враг удачи. Ильяс погладил рукоятку штыка. Он свое возьмет. Когда выберутся, передышку получат, тогда и сделает, что должен был закончить в той жизни.

Пока же стоит сосредоточиться на том, что «здесь и сейчас».