Непрощенные - Андрей Муравьев, Анатолий Дроздов (2015)

– Вы вот десять танков подбили…

– Четырнадцать.

– Да пусть двадцать! Немцев убили с полсотни…

– Больше.

– Пусть сто! Но те бумаги, что в немецком штабе захвачены, тысячи жизней спасут! Десятки тысяч! Планы врага раскрыты! Наши подготовятся и как дадут немцам!

– Может, дадут… А может, и нет… – вздохнул Волков. – Бардак кругом. Война – всегда бардак, но сейчас он и вовсе феери… фере… Большой бардак, Любовь Петровна! Особенно в вашей гэбне. Шпионов и врагов народа перед войной искали, тысячи грохнули, сотни тысяч в Сибирь отправили, а настоящий враг на виду стоял и не прятался даже. Сосредоточил армию и врезал. И что? Оказалось, что и шпионы у немцев есть, и диверсанты с предателями – тебе ли не знать? Кого же тогда ловили да по тюрьмам пихали? Армия бежит от самой границы, за неделю к Березине домчали! Сколько парней погибло! – Сержант хватил кулаком по столу. – А сколько еще погибнет! Землю свою километрами бросаем, а обратно пядями отгрызать будем! Большой кровью. Мудрое руководство, млять! Надежда прогрессивного мира…

– Как вы можете! – Люба раскраснелась. – Так нельзя! Если перестанем доверять партии, то как победить? Это… Это хуже предательства! – Она сжала кулаки.

– Ишь какая! – Волков смотрел на нее с любопытством. – А ну иди сюда!

Люба хмыкнула, дернула плечами, но подошла.

– Не бойся – не укушу… Садись!

Девушка присела на край лавки.

– Выпьешь? – Он придвинул стакан.

Люба замотала головой.

– Правильно! – пьяно качнув головой, одобрил он. – Нечего со всяким…

– Вы не всякий! – возразила Люба. – Вы замечательный командир, можно сказать, герой. Бойцы вас любят! А вы… Какой пример вы им даете? Распустились! Вдруг немцы? Бойцов нет, командир пьяный…

– Немцы? – хмыкнул Волков. – Их ближайшая часть в двадцати километрах, да и та не строевая. Трофейщики, барахло собирают.

– Почем вы знаете?

– Дорогая моя радистка! – Волков повел плечами. – С начала войны я, в отличие от некоторых, вполглаза сплю и не лягу, пока окрестности не обследую. В первый же вечер, когда Ефим хозяйку ублажал, а ты за стенкой это слушала (Люба покраснела), сходил в село неподалеку. Встретил там кое-кого, переговорил. Ребята хорошие попались, воевать рвутся. К нам просились, но я сказал, пусть сначала заслужат. Разузнают, где немцы стоят, какие планы у гадов. Они стараются. На рассвете, пока Любовь Петровна еще почивать изволили (Люба смутилась), прибегал паренек. Доложил обстановку. Думаешь, я из разгильдяйства отпустил Ефима по грибы, а бойцов – на сенокос? – Волков ухмыльнулся. – Не парься, Петровна! Механик здесь, случись что – народ мигом соберет.

– Но зачем вы пьете? – не отстала Люба.

Волков сфокусировал взгляд, задумался:

– На душе погано! – Он вздохнул. – Дочку вспомнил. Пока воевал, некогда было, а здесь накатило.

– Давно видели?

– Даже забыл когда! – Волков покачал головой, будто укоряя себя. – Она теперь школьница, а я ее вот такой, – он показал руками, – помню. Придешь домой, а она сидит, рисует… Увидела, бежит к тебе. Тянет рисунок, а в глазенках так светится: «Похвали меня, папа, приласкай!» Ты ее на руки подхватишь, прижмешь к себе, она носиком сюда ткнется, – Волков указал себе под подбородок, – и дышит. Тихонько так, тихонько. А от волосиков ее ромашкой пахнет… – Он скрипнул зубами. – Вот так, Любовь Петровна! Был у меня дом, была семья, а теперь – никого! И жена мне теперь не жена, и дочка не дочка… – Он потянулся к стакану.

– Не надо! – Люба перехватила стакан и спрятала за спину.

– Гляди ты! – удивился Волков. – Командует. У тебя муж есть?

– Нет!

– А был?

Люба покрутила головой.

– Понятно…

– Что вам понятно? – обиделась Люба. – Мужа у меня по другой причине нету. Некрасивая я!

– Ну… – Волков окинул ее критическим взглядом. – Ты, конечно, не Анжелина Джоли…

– Кто такая Джоли? – перебила Люба.