Кровь и почва - Дмитрий Старицкий (2019)

Отогузы хоть и верят, как все в империи, в ушедших богов, но у каждого народа свои суеверия. Можно принести с поля боя тело мертвого короля – дело житейское, но, если враг надругается над венценосным трупом, – несмываемый позор на всю жизнь всему отогузскому войску, участвовавшему в битве, и, что важнее, всем их потомкам.

– Командир, – обратился ко мне по привычке слегка фамильярно командир экипажа «элики», – почему мы должны использовать мою гаубицу только как засадную пушку? Улочка за воротами в городе узкая, старая. Батальонная колонна по восемь бойцов в ряд займет ее почти во всю ширь. Пусть выйдет только первый полк бригады и батарея, а остальных можно накрыть прямо в городе, навесом. Шрапнелью, чтобы не делать больших разрушений домам. Свинцовым дождиком. Веселье и аттракцион я им гарантирую. Ну и… обратно с поля никто не побежит в давку такую.

– И при атаке также можно как следует использовать наше преимущество в количестве пулеметов. Не только в обороне, – высказался оногурский инженер. – Хотя проделанной работы откровенно жаль.

В итоге военный совет так и порешил: атакуем сами. Атакуем почти у города. Оставляем в городке минимум охраны императора и герцога, а также Моласа с его «думными боярами».

Времени оставалось в обрез. Еле успели занять наспех намеченные позиции, как передовой дозор гвардейских кирасир выехал из городских ворот.

И вот сейчас гвардейская колонна приближается к намеченному рубежу.

– Граф Гримфорт, – повернулся я к группке командиров рот, опуская бинокль.

Бывший подполковник гвардии – генеральский ранг, между прочим, а теперь всего лишь штрафной фельдъюнкер – вытянулся и «взял под козырек», приложив ладонь к белому капюшону.

– Слушаю, господин командор.

– Ваша задача главная – захватить артиллерийскую батарею на марше. Не дать ей развернуться. Не сможете увести пушки с собой, снимите замки и заберите при отступлении. С пехотой в бой не ввязываться. Просто сделайте так, чтобы пушки не стреляли. И все. Вас поддержат четыре пулеметные танкетки, и за вами пойдут автоматчики. Как выполните эту задачу, то считайте, что половина наказания с вашей роты будет снята.

– Осмелюсь спросить, а какая будет вторая половина? – Прямо в глаза смотрит, не боится ни боя, ни командования.

Положит он половину своей роты, в атаке охреневая, как пить дать. Лишь бы реабилитироваться в глазах Бисера. Но потому они и штрафники, чтобы я их первыми под молотки бросал на самый важный участок. А ты не бунтуй против законной власти. А уж коли вляпался в такое дерьмо всей ступней, то не жалуйся, когда тебе до конца не верят, что отмылся. Гвардия должна быть всегда верна своему императору, кто бы им ни был.

Мои рецкие штурмовики опытней этих гвардейских офицеров, но мне их и жальче. Да и в самом городе они мне нужнее.

– Вторая часть вашего искупления вас ждет в городе, граф. Войдем в него, там и узнаете, что надо делать. Вас оповестят.

– Вы так уверены, господин командор, что мы в столицу непременно войдем? – озабоченно спросил командир отогузского эскадрона. – У нас соотношение восемь к одному в пользу врага. Они вдвое перекрывают тактический норматив численности наступающих войск к обороняющимся. И это не последние гвардейцы в городе.

– У нас нет другого пути, ротмистр, – ответил я твердо. – Или мы их, или они нас. Несмотря на то что фельдмаршал на подходе, наступает вдоль железной дороги с востока, но между ним и столицей тридцать километров пока. А за нами законный император. Раненый. И кроме нас, между ним и этим отребьем, называющим себя императорской гвардией, никого нет. Велика империя, но нам отступать, выходит так, что некуда. Когда эти, – я махнул рукой на извивающуюся по дороге «змею» инсургентов, – будут глумиться над мертвым телом вашего короля, только ваша смерть будет вашим оправданием, что они смогли такое сотворить. Утешьтесь тем, что мертвые позора не имеют. Еще вопросы?