Кровь и почва - Дмитрий Старицкий (2019)

Что на этот раз? Зрада или перемога?

Течет у баронессы в дому, ох как течет. Пятой точкой чую. Найду крота среди прислуги, порву, как Тузик грелку. А может, меня специально на такую реакцию и вызывали? Если это так, то держись, кто бы ты ни был. Это моя женщина!

В этот наскок я специально отобрал только тех егерей, с которыми штурмовал когда-то контрразведку в Будвице. Просто потому, что они уже сами знают, что им делать на этом задании. Долго инструктировать не нужно. Знакомую работу всегда делать легче и быстрей, чем в первый раз.

Охрану из кирасир штурмовики споро разоружили и заперли. Даже стрелять не пришлось.

«Контриков» тоже рассадили по камерам, только по отдельности, чтобы сговориться не смогли. Мне их еще допрашивать.

Сам расселся в начальственном кабинете и приказал принести дела, заведенные на заключенных.

Мать моя женщина… В большинстве своем бабы тут по камерам сидят. Сплошняком аристократки с фамилиями на «-форт». Однако моей баронессы в этих бумагах не было. Хотя фамилия Тортфорт встречалась, но то… графиня, вице-графиня… Даже какая-то родственница расстрелянного нами в Будвице за дезертирство бургграфа Леппе-Тортфорта была, но баронессы ни одной.

Привели ко мне младшего «контрика». Младшего я вызвал, потому что разобрался уже в имперских порядках, где все бумаги сваливают на самого молодого офицера. Начальство само пальцы в чернилах пачкать не любит, вот и занимается дедовщиной.

– Где баронесса Илгэ Тортфорт? – спросил я.

– Разве всех тут упомнишь, господин полковник? – пожал плечами лейтенант.

– Командор, – поправил я его. – Командор воздушного флота барон Бадонверт. Чрезвычайный императорский комиссар.

Пришлось показать ему миниатюрный портрет, взятый мной из ее дома для опознания.

– Вроде видел такую женщину, но точно не скажу, – положил лейтенант портрет обратно на столешницу. – Из этих лиц за последние дни у меня в глазах просто калейдоскоп.

В зубы дать ему, что ли, для просветления памяти? Но пришла идея продуктивнее.

– Кто ездил сегодня на аресты в черной карете?

– Старший фельдфебель административной службы Ленжерфорт, – отрапортовал лейтенант.

Фельдфебель портрет опознал. И даже показал укладку, где подшит на Илгэ исполненный арестный лист со всеми этими «сдал-принял». И журнал дневального принес, где отмечено было время привода баронессы в контрразведку и время ее отбытия из нее. Надо же, какие аккуратные бюрократы эти фельдфебели. Все у них тут под роспись и подпись. Но нам же легче разбираться.

– Куда она отбыла? Ее отпустили? – вцепился я глазами в него.

– Никак нет, господин командор, отметки об отпуске в журнале нет, – развел руками фельдфебель из аристократов.

– Так куда она делась?

– Ее переместили. Перевели в другое место, – пояснил он.

– Куда?! – рявкнул я. – Мне из тебя слова клещами тянуть? Могу и клещами…

– Не могу знать, господин командор. Это выше пределов моей компетенции. – По его вискам резко потекли струйки пота.

– Кто знает? Кто отправлял? – Я повернулся к младшему «контрику» и обличительно ткнул в него указательным пальцем. – Лейтенант, если не выложите сейчас же все как на духу, то через пять минут я вас лично расстреляю у ближайшей стенки без суда и следствия. Вам понятно? Мне не впервой стрелять Тортфортов и прочих изменников из вашего сословия. У меня слова никогда не расходятся с делом. Пять минут. Время пошло.

– Ее, скорее всего, увезли в замок Ройн. По крайней мере, раньше именно туда их отсюда увозили, – торопливо ответил контрразведчик практически без паузы. – Ройн в Цебсе.

– Где это?

– Цебс, – ответил он, поражаясь моему незнанию местной географии, – это столичный округ. Недалеко. Сорок километров по шоссе на север, – доложил лейтенант. – Можно и по железной дороге добраться. Станция также называется Ройн.