Новые земли - Артем Каменистый (2016)

Остальные один за другим последовали его примеру, и никто не пожаловался на качество питья. Ну и что с того, что неподалеку течет ручей с прохладной вкуснейшей водой? До него отсюда шагать минут пятнадцать, а ноги отказывались подчиняться.

Киря, опустошив свою бутылку, надсадно прокашлялся и, осторожно потирая воспалившиеся глаза, прохрипел:

– Если в аду все так же плохо, я хочу жить вечно.

– А праведником – никак? – уточнил Сусанин. – Чтобы потом в рай.

– Какой из меня праведник, не смеши.

– А ты попробуй исправиться.

– Да мне проще жить вечно, чем исправляться. Рогов, сколько мы там проторчали?

– Если верить часам, сорок две минуты.

– Выкинь свой ржавый будильник, моя гулящая жена, объясняя причину позднего возвращения домой, врала раз в сто меньше, чем он.

– Вообще-то мне тоже кажется, что проторчали в пустыне куда дольше, но часы в порядке. Да и по солнцу посмотри.

– Рогов, я ничего не вижу, глаза будто песком засыпало.

– Это пройдет, – потерянным голосом произнесла Кэт. – Мнардир говорил, что глаза от жара Гриндира больше всего страдают.

– Ты чего такая печальная? – спросил Киря.

– Устала. Мы все сильно устали.

– Ну да, устали все, с этим не поспоришь, но с тобой что-то совсем неладное. Расстроилась, что камня не добыли? Ну так это всего лишь пробный заход – разведка, не больше. Зашли, посмотрели, как оно, прикинули, что нужно доработать. Рогов, ты какие выводы сейчас сделал?

– По-моему, вывод совершенно очевиден – кричать там нельзя. У меня до сих пор легкие отойти не могут.

– Вот! Умеешь подмечать главное, когда оно и тебя касается. Орать там точно нельзя, легкие и без криков в таком пекле прожариваются. Кэт, спроси этого ученого папуаса – мне кажется, что он или недоговаривает важное, или его склероз попутал. Там именно кричать надо или можно без криков шуметь? Вот такой вопрос меня волнует. Спроси его. Уточни именно по звукам, это всем интересно, второй раз мы такого концерта не переживем.

Кэт устало поговорила с Мнардиром, державшимся на удивление бодро. Должно быть, и правда привычен к условиям Гриндира.

Наконец обратилась к остальным:

– Извините, я, получается, не совсем правильно переводила. Мнардира местами очень трудно понять, он много лишнего говорит, а о важном забывает упоминать.

– Никто тебя не винит, – успокоил девушку Рогов. – Говори, что сейчас узнала?

– Да почти ничего. Он тоже говорит про крики. Но вроде кричат редко, только в азарте, когда уже видят, что скорпион заинтересовался.

– А до этого что за звуки издают? Как приманивают?

– Я так поняла, что используют какие-то инструменты. Вроде труб и барабанов. Еще можно бить по металлу, звон хорошо слышно издали.

– Трубу можно попробовать сделать, – предложил Грач.

– Может, сразу саксофон? – скептически хмыкнул Киря. – Мы труб делать не умеем, мы их готовые покупаем.

– Я в детстве свистульки вырезал, – мечтательно произнес уставившийся в небеса Палач. – Ставили их на огородах, ветер дул – они свистели, птиц отпугивали.

– Свистулька от ворон тут не прокатит, – Киря покачал головой. – Может, и правда барабан попробовать?

– Можно свалить пень трухлявый, – предложил Толик. – Внутри у них все сгнивает, а снаружи дерево остается. Попробовать по нему постучать, должно громко получиться. Нести его нетяжело.

– Барабан лучше, – возразил Киря, но тут же признал: – Только там небось свои хитрости есть, я понятия не имею, как нормальные барабаны делаются. Но пень твой развалится быстро, разве что найти такой, чтобы покрепче.

Толик указал на щит, который лежал на земле – Палач не стал тащить в пустыню столь тяжелую деталь амуниции:

– Смотрите, это щит хайтов. И он не обит бронзой, просто на нем большая бронзовая пластина. Толстая вроде и держится на гвоздиках. Осторожно отодрать, подвесить и постучать. Должно хорошо зазвенеть.