Путь в Царьград - Александр Харников, Александр Михайловский (2014)

Поняв, что поспать мне сегодня уже не дадут, я порылся в своем дипломате, отобрав некоторые фотографии, которые, несомненно, будут интересны цесаревичу. Отобранное я положил в картонную папку, которую, по моей просьбе, принес слуга генерала. Дипломат и ноутбук я решил пока с собой не брать, дабы не привлекать к себе особого внимания. Тот же расторопный слуга раздобыл мне сюртук, рубашку, галстук, брюки, штиблеты и котелок, трость — словом, полный костюм преуспевающего буржуа.

Подошло назначенное мне время. С помощью слуги я облачился в одежду девятнадцатого века. Скажу сразу: после свободного камуфляжа я почувствовал себя несколько неловко, да что там неловко — настоящая египетская пытка. Но ради дела пришлось терпеть. Взяв с собой папку, я отправился на судьбоносную встречу с будущим российским царем.

Плоешти, который я видел только ночью, днем произвел на меня отвратительное впечатление. По словам сопровождавшего меня слуги: «Плоешти — городок неважный, скучный, но климат в нем лучше, нежели в Бухаресте, из-за близости Карпатских гор, отроги которых подходят к Плоешти верст на тридцать. Улицы крайне сбивчивы, отвратительно пыльны или грязны, смотря по погоде. Несколько улиц вымощено, но разве для того, чтобы ломать экипажи. Самая трудная задача — найти здесь чью-либо квартиру, ибо нумерация домов общая для целого города, а названия улиц положительно неизвестны даже туземцам. Скорее встречный казак доведет по адресу, нежели обыватель Плоешти. Господа развлекаются по вечерам в кофейне „Молдавия“, где играют и поют цыгане».

Так, за разговорами, мы дошли до дома, где расположился цесаревич. Доложив о своем приходе дежурному офицеру, я стал ждать приглашения. Ждать пришлось недолго.

Меня ввели в светлую и чистую комнату, где меня встретил здоровенный мужчина лет тридцати, ростом под два метра. Его широкое лицо с ранними залысинами украшали усы. А вот знаменитой александровской бороды, которая делала царя похожим на извозчика, еще не было. Я вспомнил, что он ее отрастил именно здесь, на войне, когда командовал Рущукским отрядом.

— Здравствуйте, ваше императорское высочество, — поздоровался я с цесаревичем.

— Здравствуйте, месье…

Цесаревич замялся, и я пришел ему на помощь:

— Месье Тамбовцев, Александр Васильевич Тамбовцев.

— А мне сказали, что вы французский негоциант и прибыли из Стамбула, — удивленно пробасил цесаревич.

— Мне приходилось бывать и во Франции, но в данный момент я действительно прибыл из Стамбула. А вообще-то я русский, ваше императорское высочество.

— Итак, господин Тамбовцев, что бы вы желали мне предложить? — спросил цесаревич.

Я взял в руки папку, которую держал подмышкой, и оглянулся, ища стол, на который можно было бы ее положить. Цесаревич, видя мои телодвижения, приглашающе указал мне на стол, стоящий в углу комнаты. Я подошел к нему, положил папку и посмотрел на цесаревича. Тот с любопытством глядел на меня.

— Ваше императорское высочество, я привез фотографии, которые вас должны заинтересовать. Посмотрите, — с этими словами я развязал свою папку и протянул цесаревичу пачку цветных фото, специально подготовленных для этого случая.

Фоторепродукции картин Василия Васильевича Верещагина, посвященных этой войне, Александр Александрович просмотрел с большим интересом. Особенно он долго разглядывал триптих «На Шипке все спокойно».

— Бедные солдатики, — сказал цесаревич, — и где это произошло?

— Ваше императорское высочество, — ответил я, — просмотрите остальные фотографии, потом я отвечу на все ваши вопросы сразу.

Цесаревич посмотрел на меня исподлобья, хотел было что-то у меня спросить, но потом передумал и продолжил разглядывать фото.

— А кто этот господин? — удивленно воскликнул он, увидев картину Серова, на которой был изображен уже пожилой и усталый император Александр III с бородой и в барашковой шапке.