Подсказчик - Донато Карризи (2018)

– Я начну, – подал голос Борис, стоявший со стороны кабины водителя. – Мы здесь на предмет исчезнувшего свидетельства о регистрации.

– Что вы думаете по этому поводу? Этого объяснения достаточно? – Горан обвел взглядом присутствующих.

– Контрольно-пропускной пункт, – заявила Сара Роза. – Их понаставили десятки, почти всюду, с тех пор как начали пропадать девочки. Это могло сработать и сработало… Удача, можно сказать.

Горан покачал головой: он не был фаталистом.

– Для чего он так рисковал, если возил с собой такой компрометирующий груз?

– Быть может, хотел от него избавиться, – предположил Стерн. – Или боялся, что мы выйдем на него, и решил до предела увеличить расстояние между собой и уликами.

– Мне тоже кажется, что речь идет о попытке запутать следы, – подхватил Борис. – Только не удалась попытка.

Мила догадалась – они уже все решили: Александр Берман и есть Альберт. И только у Горана, похоже, есть сомнения.

– Нам еще предстоит понять, каков был его план. Пока у нас только труп в багажнике. Но изначальный вопрос был другой, и ответа на него я не услышал. Зачем мы здесь? Что привело нас к этой машине, к этому трупу? С самого начала мы установили, что наш подозреваемый умен и хитер. Быть может, умнее нас. Фактически он несколько раз обвел нас вокруг пальца, умудрившись похитить девочек в разгар объявленной тревоги. Так неужели же его подвело отсутствие дурацкого свидетельства о регистрации?

Какое-то время все молчали, обдумывая этот вопрос.

Тогда криминолог снова обратился к лейтенанту дорожной полиции, который держался в сторонке, не подавал голоса и был белее белой рубашки, надетой под форменную куртку.

– Лейтенант, вы говорите, Берман потребовал присутствия адвоката, так?

– Так точно.

– Быть может, его удовлетворит ваш юрист, ведь пока что мы хотим просто поговорить с подозреваемым и дать ему возможность опровергнуть результаты выводов, к которым мы придем, закончив здесь нашу работу?

– Мне распорядиться?

Он так надеялся, что Гавила его отпустит, и Горан решил его пощадить.

– Возможно, Берман уже подготовил свою версию событий. Лучше бы нам застать его врасплох и попытаться поймать на противоречии, прежде чем он затвердит ее наизусть, – добавил Борис.

– Хочу надеяться, что он, сидя там, взаперти, успел также пригласить на суд и свою совесть.

При этих словах лейтенанта криминалисты стали недоверчиво переглядываться.

– Так вы что, оставили его одного? – спросил Горан.

Лейтенант опешил:

– Мы посадили его в одиночку, как положено. А в чем…

Он не успел закончить фразу. Первым сорвался с места Борис. Одним прыжком он перемахнул через ограждение, за ним помчались Стерн и Сара Роза, на бегу стаскивая бахилы, чтобы не поскользнуться.

Мила, как и юный лейтенант дорожной полиции, похоже, не поняла, в чем дело. Горан бросился за остальными, пояснив напоследок:

– Это большой риск: надо было держать его под наблюдением!

Только тогда и Мила, и лейтенант сообразили, в чем состоит риск, о котором говорил криминалист.

Некоторое время спустя все собрались перед дверью камеры, куда поместили Бермана. Борис предъявил удостоверение, и охранник поспешно открыл им смотровой глазок. Но Александра Бермана сквозь него не было видно.

«Выбрал самый надежный угол», – подумал Горан.

Пока полицейский отпирал тяжелые замки, лейтенант пытался успокоить всех, а главным образом себя, то и дело повторяя, что такова установленная процедура. У Бермана отобрали часы, брючный ремень, галстук и даже шнурки от ботинок. При нем не осталось ничего, чем бы он мог нанести себе вред.

Но это утверждение было опровергнуто, как только отворилась дверь камеры.

Человек полулежал в углу камеры. В самом надежном углу.

Спиной он прислонился к стене, руки скрестил на животе, ноги широко раздвинул. Рот был весь в крови. И все тело покоилось в черной луже.