Принц Дома Ночи - Франциска Вудворт (2018)

Ты не представляешь, что значит для нас встретить свою шелани, – продолжал он, – это огромная радость и праздник для всей семьи. Мы очень дорожим детьми, и для каждого мужчины нет более оберегаемого существа, чем его шелани. – Он напряженно смотрел на меня. – Почему ты не желаешь вернуться на Зеймах? Ты хочешь, чтобы муж хотел и любил детей, – мы такие, чтобы он дорожил и заботился о тебе – так все и будет. Ты не хотела быть просто шелани – я предлагаю тебе быть моей женой, но ты отказываешься! Скажи, чего тебе не хватает? – искренне недоумевал он.

«Во всем перечисленном не было и слова о любви», – отметила я.

Присев за стол на место Тома, я попыталась объяснить:

– Ты не видишь меня. Не стань я твоей шелани, то я бы уехала через четыре дня, и ты бы обо мне и не вспомнил. – Он хотел возразить, но я продолжила: – Я дорога тебе не сама по себе, а лишь как мать будущих детей. Ты начал распоряжаться моей жизнью, но я тебе такого права не давала. Почему ты сразу не сказал мне, что происходит? – потребовала я ответа.

Он замешкался, но потом все же произнес:

– Я подозревал, что так легко ты это известие не воспримешь, и хотел больше времени провести с тобой, чтобы ты ко мне привязалась.

Привязалась как? В постели? Он же или представлял меня всем своим людям, или мы не выбирались из кровати. Меня это уязвило.

– Даже самый потрясающий секс не стоит потери личной свободы!

– О какой свободе ты говоришь? – не понимал он.

– О свободе сказать «нет», если чего-то не желаешь, о праве самой распоряжаться своей жизнью, об уважении. Ведь чуть тебе не понравилось мое поведение, и ты тут же поставил меня на колени.

– Ты недолго на них оставалась, – бросил он.

– Но это моя заслуга, а не твое решение, – я начинала злиться.

Воран откинулся на спинку стула, о чем-то размышляя.

– Я не знаю, что для тебя сделать. Мы можем здесь немного задержаться и попытаться получше узнать друг друга, – наконец предложил он.

– У меня создалось впечатление, что для тебя понятие «получше узнать» заключается в том, чтобы не выбираться из постели, – язвительно напомнила я ему наши дни на Зеймахе. Не знаю, что вчера со мной произошло, но, к счастью, он не будет пока ко мне прикасаться.

– Ты обвиняешь меня в том, что я желаю тебя? – удивился он.

«Нет, я обвиняю тебя в том, что ты всего лишь хочешь меня», – подумала я, но ничего такого не сказала. Я попыталась взять себя в руки и подавить горечь. С одной стороны, мне хотелось накричать на него, но, с другой, я понимала, что этим ничего не решишь.

– Воран, мы говорим на разных языках. Ты не понимаешь, какими должны быть настоящие отношения между людьми и к чему я стремлюсь. Ты же чуть ли не половину жизни провел в поисках шелани, и через твою постель прошло множество женщин, которые для тебя ничего не значили. Была единственная – Айрин, но и от нее ты ушел не оглядываясь.

– Разве ты бы потерпела ее рядом? – вскинулся он.

– Речь не обо мне. Она была единственной, к кому ты был более или менее привязан, но ты бросил ее не задумываясь. Я не хочу, чтобы так же было со мной.

– Я тебя никогда не брошу! – заверил меня он.

– Конечно, не бросишь, тебе нужны дети, и ты сделаешь все, чтобы их получить, – передернула плечами я, – но вел бы ты себя так же, если бы я не могла иметь детей? Дорожил бы ты мной лишь ради меня самой, а не ради того, что я должна тебе дать? – Я видела, что он меня не совсем понимает, но не знала, как донести до него свою мысль. Как человеку объяснить разницу между чувством и желанием?

– Скажи, твой отец любит свою шелани или жену? – поинтересовалась я.

Воран удивился, и было видно, что мой вопрос сбил его с толку.

– Он не понимает такого понятия, как любовь, да и я тоже. Мы дорожим и оберегаем наших шелани и уважаем жен. Мне кажется, это лишь еще одно определение желания, – осторожно ответил он, как видно, опасаясь моей реакции.