Кровь на эполетах - Анатолий Дроздов (2021)

И это знает? Хотя, чему тут удивляться? При Кутузове обретался британский представитель генерал Вильсон. Следил, чтобы русские выполняли союзнические обязательства, то есть воевали за английские интересы. Лез в управление войсками, писал царю доносы на Михаила Илларионовича, ну, и шпионил, само собой.

– Есть такое, ваше сиятельство. Только у этих пуль большой недостаток: нарезы в стволе скоро забиваются свинцом, после чего стрелять новыми пулями бесполезно – кувыркаются в полете.

– Как скоро начинают? – не отстал нагличанин.

– Где-то после пятого-шестого выстрела. После чего штуцер нужно долго чистить специальным инструментом.

На самом деле, где-то после тридцатого выстрела. Но зачем это знать послу?

– Это плохо, – вздохнул Кэткарт. – Но я все же хотел взглянуть на пули.

– К сожалению, с собой нет. Не на войну ехал.

– Вы можете прислать их мне?

– Как только, так сразу, – пообещал я.

Британец удивленно посмотрел на меня, видимо, не уловив смысла русского выражения в переводе на французский. В этот момент дверь в кабинет распахнулась и вошли адъютант с Пахомом. При виде столь высокого начальства денщик застыл у порога, как соляной столб, забыв поприветствовать царя. Александр нахмурился.

– Простите, ваше императорское величество, – сказал я по-русски. – Мой денщик никогда не видел вас вблизи, потому онемел. Это от почтения. Для него вы вроде живого бога.

Морщины на лбу царя разгладились.

– Подойди ближе, солдат! – сказал ласково.

Пахом деревянной походкой сделал несколько шагов навстречу и, сообразив наконец, выпалил:

– Здравия желаю вашему ампираторскому величеству!

– Прямо оглушил! – засмеялся царь. – Молодец! – сказал, перестав улыбаться. – Мундир новый и отлично сидит, сапоги блестят. Бравый гвардеец, хоть и не строевой. Скажи, Курицын, это ты мертвого Бонапарта от дороги вез?

– Так точно, ваше ампираторское величество!

– А что делал в это время майор Руцкий?

– С нехристями бился. Один его даже саблей по спине приложил. Штуцер порубил, но до тела не достал.

– Вот как? Капитан этого не поведал. Скромный. Говорят, ты и сам с французами сражался?

– Точно так, ваше ампираторское величество, – кивнул Пахом. Похоже, освоился. – Они нас к лесу прижали, наседали крепко. Я схватил пику и стал их колоть.

– Много заколол? – поинтересовался Александр.

– Не считал, ваше ампираторское величество, но с пяток наберется, – ловко соврал Пахом. Надо же! Хотя, чему удивляюсь? С кем поведешься… – А пусть не лезут! – добавил лихо.

Царь захохотал. Кутузов и я его поддержали. Один англичанин смотрел недоуменно. Русский надо учить, первый граф Кэткарт! Отсмеявшись, царь подошел к столу, открыл стоявшую на нем шкатулку и достал из нее знак Военного ордена и банкноту.

– Держи! – протянул Пахому, подойдя к нему. – Жалую тебя за храбрость Георгиевским крестом и ста рублями.

– Рад стараться, ваше ампираторское величество! – рявкнул Пахом, приняв награды.

– Иди, солдат! Служи престолу и Отечеству.

Пахом повернулся и, неумело печатая шаг, вышел из кабинета.

– Пойдем и мы, – сказал царь по-французски. – Гости ждут. Объяви, что приема сегодня больше не будет, – приказал адъютанту. – Завтра.

Тот поклонился и скрылся за дверью.

– С вашего разрешения, государь, я пойду вперед, – торопливо сказал Кутузов. – Мне надобно распорядиться. А вы погодите чуток.

Он скорым шагом вышел из кабинета. Понятно. Александра ждет торжественная встреча. К его ногам будут метать взятые у французов знамена и орлы. Навалят огромную кучу.

– Что тут было? – поинтересовался англичанин. – Кто этот солдат?

Я объяснил.

– О! – сказал Кэткарт. – Передайте ему это от меня.

Он протянул мне золотую монету. Я взял: тяжелая. Соверен. Ну, будет сегодня радость у Пахома! Напьется в хлам.