Поля надежды - Александр Авраменко, Виктория Гетто (2016)

– Айе, Дима, а она не совсем потерянная для общества.

Захотелось ответить. Зло и беспощадно. Но… Ему не понравится. Значит, придётся ломать себя и молча глотать обиды…

– Хватит. Я есть хочу. Сама знаешь.

– Угу, – ответила та, вгрызаясь в колбасу. – Умгм… Откуда такая вкуснятина?!

– Из дворцовой кухни, – ответил вместо неё Дмитрий. – Знакомая тара. Мне в неё обычно пирожки укладывали. – Ткнул пальцем в один из листов импровизированной скатерти: – Видишь, герб?

– Гмгмг, – промычала саури. Прожевав, сделала глоток приготовленного Роговым кофе, себе он бросил в кружку пакетик чая. – Не думала, что удастся попробовать блюда от самой Ооли. Ю, Дима! – Упёрлась в него рукой. – Как ты можешь пить что-то, кроме кофе?!

– А, на вкус и цвет все гайки разные. Одни железные, другие деревянные.

Иари прыснула в кулачок, словно сопливая девчонка, снова торопливо зажевала. Дмитрий, наоборот, ел, тщательно прожёвывая каждый кусочек.

– А ты чего ничего в рот не берёшь? В Ниро неизвестно когда удастся поесть. Так что давай, про запас.

– Я не хочу, муж мой. – Метнув бешеный взгляд в сторону аль Дакро, добавила: – В отличие от неё, у меня нет аппетита.

Та не успела вставить шпильку, как Ююми добавила:

– Но кофе я выпью.

Взяла чашку, второй рукой – кусочек пастилы. Сделала глоток, откусила крошечный, почти незаметный кусочек сладости. Начала жевать, опустив голову, чтобы он не видел набухающие на глазах слёзы унижения…

– Я думаю, пора всё прояснить.

Забыв обо всём, вскинула голову – что хочет сказать?!

– Уходите, куда сможете.

Виури удивлённо вскинула голову, услышав эти слова от старшего из охранников. Они, собравшись вместе, мрачно смотрели на каторжников. Их группу из ста человек среди ночи подняли в бараках, выдали по буханке хлеба в руки и погнали по дороге куда-то прочь из лагеря. По пути к ним присоединились ещё несколько групп заключённых, как мужчин, так и женщин. К утру колонна насчитывала почти пятьсот человек.

Тогда, после её отказа, та самая рёсска сдержала своё слово, не став наказывать девушку. Но спустя неделю после разговора её перевели в другое место, в расположенный в глухих лесах лагерь, где они занимались пошивом одежды. Военной одежды. Виури, как не умеющую шить, поставили за машину, изготавливающую пуговицы. Это был небольшой металлический стержень, который она раз за разом вжимала в небольшую лепёшку горячей массы. Потом поднимала, скидывала получившееся в ящик и снова, и снова, и снова… День за днём. И так тридцать дней. Монотонная, но не тяжёлая работа. Кормили, впрочем, не хуже, чем на прошлом месте. Только из рационов исчез тот волшебный сок, да перестали выдавать сладости каждый час. Но мясо в каше и похлёбке не исчезло, к всеобщему удивлению.

Из «полосатиков», как общепринято называли бессрочно каторжных, она опять оказалась одна. Остальные были срочники. От пяти до двадцати лет отсидки. Так что её по-прежнему не трогали. Хотя кое-кому из арестантов доставалось от своих несладко. Да и охранники снова оказались злыми. Палки в ход не пускали, но каждый выходной кого-то приковывали к столбу на сутки. Правда, не били и не казнили, но пребывание так долго в жутко неудобной и неестественной позе, потому что локти и лодыжки закручивали назад до упора, стягивая цепями за столбом, причиняло жуткую боль. Ещё хорошо, что наступила зима, хотя и очень мягкая здесь, по сравнению с теми местами, где раньше жила или бывала девушка, и насекомых не было. Когда Виури представляла, что будет с наказуемым, неспособным шевельнутся, когда появятся мухи и кровососущие насекомые, её передёргивало…

Но настала ночь, когда всех погнали прочь и…