Русские не сдаются! - Роман Злотников (2017)

Так вот, одним из главных положений этого ныне уже писаного кодекса являлось непременное подчеркнуто уважительное обращение с захваченным представителем враждебной семьи. Нет, грохнуть могли сразу же. На месте. А вот если захватили – извольте соблюдать приличия. Что бы там ни было, мы все – элита этой земли, и нам требуется оказывать уважение. Единственным исключением из этого правила являлись так называемые потерявшие честь. А если по-простому – предатели и стукачи. То есть те, кто слил информацию о происходящем на сторону или поспособствовал задержанию кого-то из членов семей посторонними.

Причем к этим посторонним не относилась ни одна организация со штаб-квартирой на Оттенори-тренни или в ее системе. Тут все были своими. И перебежчики из одной семьи в другую со сдачей новым коллегам и начальникам всей известной информации, а то и организацией подстав против прежних коллег и руководителей, были обычным делом. Посторонними считались только чужаки, появившиеся из-за пределов системы.

Так вот, подобных «потерявших честь» не только сразу же начинали прессовать, но и жизни их лишали максимально болезненно и позорно. Потому что всеми было признано, что они своим предательством извергли себя из числа элиты. И относиться к ним теперь положено как ко всему тому быдлу, которое копошится со своими мелкими делами на поверхности планеты или на принадлежащих семьям пустотных объектах…

Но Ренгер ни в чем подобном упрекнуть себя не мог. Несмотря на то что с внешниками контактировал регулярно. А это, вкупе с ботом незнакомой конструкции, означало, что его захватили чужаки. Которых требовалось сразу же поставить на место. Никто не смеет так пренебрежительно относиться к человеку чести с Оттенори-тренни!

– Вы, быдло, а ну быстро… – гневно начал Ренгер, презрительно кривя губы.

Но закончить не успел. Потому что стоявший рядом с ним здоровенный десантник, ничего не отвечая и вообще никак не продемонстрировав, что обратил внимание на горячую речь молодого, но уже весьма влиятельного члена семьи Томар, просто молча поднял тяжелый бронированный сапог и наступил на голую ногу самого завидного жениха Оттенори-тренни.

– Хрык… А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!.. – Хруст кости и дикий вопль раздались практически одновременно. После чего Ренгера перестало интересовать что-либо, кроме его собственной поломанной конечности.

Момента, когда бот оказался в ангаре своего корабля-матки, поскуливавший от боли молодой коммерсант не заметил. Как и открытия погрузочного люка. То, что они, наконец, прилетели, он осознал лишь потому, что на его загривок вновь опустилась жесткая рука в перчатке.

– А-а-ай! – взвизгнул молодой коммерсант, когда его вновь подняли в воздух, отчего сломанную ногу опять прострелило дикой болью. – А-а-а… пожалуйста, пожалуйста! Мне срочно нужна медкапсула… я вас прошу, ради всего святого, пожал… а-а-а-ай!

– Заткнись, – глухо донеслось из динамиков, – а то вторую ногу сломаю… – После чего его снова куда-то поволокли, не обращая внимания на периодические поскуливания и взвизги.

Помещение, в котором оказался Рэнгар после того, как его наконец-то отпустили, не слишком напоминало камеру. Но и гостиной или кабинетом его тоже сложно было назвать. Впрочем, утонувшему в слезах и соплях самому завидному жениху планеты было не до разглядываний. Как это часто случается, тот, кто изо всех сил старается предстать перед окружающими сильным, безжалостным и жестоким, сам зачастую страшно боится боли и насилия. Самого завидного жениха Оттенори-тренни швырнули в дальний угол, отчего он снова взвизгнул и переливисто завыл, но на это никто не обратил никакого внимания.

Десантник в боевом скафандре шагнул в сторону и застыл у двери.