Возвращение - Дмитрий Зурков, Игорь Черепнев (2018)

– Не щупай, я тебе не девка! Или под мужиками больше нравится, а?

Тощий багровеет, снова тянется к сапогу…

– Штакет!..

Ага, слабо без разрешения дедушки ответить? Вот и стой в сторонке. Пока взрослые люди беседовать будут.

– Ты, мил человек, садись, в ногах правды нет. Угощайся за компанию. – Старик пристально смотрит на меня. – Да ответь-ка на вопрос. Кто ты есть?

– Человек божий, обшит кожей, – вспоминается где-то вычитанная присказка. – Ты-то сам кто?

– Я – хозяин здешний. И супротив моего слова здеся никто не идет. – Старый опять улыбается уголком рта. Так, что улыбка становится очень похожей на волчий оскал. – А кто идет, так попадает прямиком в царствие небесное.

– А, так ты и есть тот иван, которому поговорить не с кем?

Брови старика вопросительно поднимаются.

– Твой Беня сегодня прибегал, трепал, что меня какой-то Ваня зовет поболтать. А то скучно ему.

– Ты чё, сука, базлаешь?! – Сутенер вскакивает с места. – Да я тебя…

– Сядь, мазурик! – Дедушка в законе снова наводит порядок, потом обращается ко мне: – Ты, мил человек, не слишком веселись-то. Дела твои – кислые. Так что сиди смирно и отвечай на вопросы…

Фразу прерывает залихватски-пьяная песня с улицы:

В поле путь-дороженька далека,

А трехрядка рвет меха. Ох, легка!

С песнями да гиканьем,

С шашками да с пиками

Едут, едут донцы по Верхам…

В дверном проеме нарисовывается один из «привратников» и на немой вопрос старого отвечает:

– Все тики-так. То трое казачков по улице прошагали. Веселыя – хоть куды. От забора до забора места мало…

Вдалеке затихает:

За плетнями-тынами

Дядьки чарки сдвинули…

Знакомая мелодия. Надеюсь, Розенбаума здесь еще не поют на каждом углу…

– Смотрите там!.. – Старик снова задает вопрос. – Так кто ты, мил человек?

– Мое имя тебе что-нибудь скажет? Ты же не называешься, вот и я не буду. Да и не нужно это тебе. А так, я – подпоручик Русской армии…

– Так ты – простой поц, канающий под делового? – облегченно и восторженно орет Беня Яковлевич. – Ну, все, амба тебе!

– Беня, мы с тобой сегодня уже побеседовали. Мало? Еще захотелось? – Недоуменно смотрю на этого клоуна, затем обращаюсь к дедушке: – Успокой свою шестерку, уважаемый. Разговаривать мешает.

– Он – не шестерка, а клёвый маз (хороший вор). И он – не мой, а залетный, с гастролями из Одессы-мамы приехал… – Старик спохватывается. – Коль ты – офицер, откуда блатную музыку знаешь? (Разговариваешь на блатном жаргоне?)

– Я, когда еще студентом был, у нас истопником старый дед-выпивоха служил. Мы с друзьями его иногда угощали, он нам про свою жизнь и рассказывал. – Начинаем играть легенду, уже пора. – Он на каторге срок отбыл, там и вашей «музыке» научился, и нас потом научил малость.

– За что ж он угодил-то? – Старого начинает разбирать любопытство. – Чего натворил?

– Жену зарубил. За то, что к соседу бегала…

– Ну, коль ты – не мазьё, так нам с тобой и разговаривать не о чем. – Беню на радостях снова понесло. – Вернешь девчонку! А чтоб загладить вину свою, отдашь девку, с которой она на базаре паслась. Штакет говорил – шикарная, клевой марухой станет!

Ох, хорошо, что Котяра его не слышит. Сейчас бы вместо человека свиная отбивная в полный рост лежала бы. Так, а вот это ты хорошо придумал – закурить и дым в лицо пускать. Сейчас последуем твоему примеру, только еще раз оглядимся. Штакет сидит слева и демонстративно вертит в руках нож. Справа небритый почти не шевелится, но опасностью от него так и несет. Значит, считаем его за основную угрозу. Беня и старик – по ту сторону стола, не дотянутся. А стрелять, скорее всего, не будут. Все, работаем!