– Господа! Помилуйте! – сполз с дивана владелец и встал на колени. – Признаю, просчеты имелись, но оскорблять никого не хотел! – Он сложил пухлые и подрагивающие ладони домиком и потряс ими перед лицом. – У меня двое детей! Супруга и престарелые родители!

– А вы о них думали, когда этот материал публиковать собирались?! – спросил я и смахнул со стола бумаги.

– Так в благих же целях! – чуть ли не взвыл владелец газеты.

– Отныне, если собираетесь продолжать жить в комфортных условиях, а не на каторге, то всю писанину, что вздумаете опубликовать, касаемо моей личности, будете согласовывать со мной. Понятно?! – грозно спросил я.

– Да-да, все ясно, не извольте беспокоиться… – закивал Борис Ефимович.

– А сейчас берите бумагу и ручку, пишите чистосердечное признание, для чего и по чьему наущению строили козни против действующей власти, – кивнул я на стоящий у стены обеденный стол.

Анзор взял писчие принадлежности, пару чистых листов и протянул их продолжающему стоять на коленях газетчику.

Следующие минут двадцать, охая и крякая, смахивая со лба пот, владелец «Вестника Екатеринбурга» сам на себя компромат писал. Естественно, Борис Ефимович все попытался переложить на своих журналистов, основной виновницей выставил Лису-Марию, но мне хватит и того, что он увеличивал тираж и давал разрешение на печать той или иной статьи. Понимаю, что с такими уликами ни один суд не вынесет обвинительный приговор владельцу газеты без давления «сверху», но знать об этом господину Салибову необязательно. Да и человек он понимающий, может представить, что я могу с ним сделать, если окажется неугоден.

Честно говоря, и сам-то не слишком представляю, какие бы шаги предпринял, окажись он не таким сговорчивым. Выкупить газету? Борис Ефимович может организовать другую. Надавить на поставщиков, чтобы те не поставляли бумагу и краски для печатной машины? Кто-нибудь да продаст, спрос рождает предложение; а газета получит еще больше читателей.

– Хорошо, – мельком пробежал я глазами покаянные признания владельца. – Этот документ у меня побудет, скажем, год, но, может, и меньше. Если сотрудничество окажется плодотворным, то ваш опус, – потряс я бумагами в воздухе, – верну вам. Кстати, рекомендую прислушиваться к моим пожеланиям, доход только увеличится, а банкротить вас не собираюсь.

– Ваше высокопревосходительство… – медленно протянул владелец кабинета, – простите великодушно… но почему бы вам было не начать наше знакомство с этого предложения?..

Ха, как он заговорил! И выглядит уже спокойным, явно успел осмыслить произошедшее и понимает, что его попугали, а он поддался эмоциям.

– Но грешки-то за вами числятся, – пожал я плечами. – И вообще, статья с вашими метками меня разозлила. Собирались выставить наместника Урала слабаком, не сумевшим за себя постоять, которого подловить легко и просто. Согласитесь, запашок от статейки – с душком!

– Но ведь хотели показать, как простой народ вступился, а это говорит о всеобщем уважении к вашей персоне, – погладил в задумчивости лысину Борис Ефимович.

– Уважаемый, а ведь кто-то вам подсказал все представить именно в таком свете, – резюмировал Анзор. – И этот «кто-то» имел свои личные цели. Не желаете ли нам рассказать в подробностях об этом писаке?

– Ты так думаешь? – уточнил я у своего советника.

– Иван Макарович, чтобы придумать подобное, надо иметь хорошую фантазию или преследовать определенные цели. Слухи о нападении и так разнятся и дополняются среди народа небылицами, газетная статья раздует пламя, а потом может последовать еще несколько уточнений, после которых вы окажетесь представленным в весьма невыгодном свете.

– Господа! Помилуйте, ничего такого и в мыслях не имелось! Да и раньше я вдумчиво подходил к тем или иным рассказам читателям о нашей власти, – испуганно воскликнул владелец газеты.