Отряд - Игорь Валериев (2020)

– Собираются мистер Эллингтон, – с шутливой интонацией обратился ко мне Горелов. – Много карет и кэбов к храму подъезжало. На улицах вокруг «бобби», топтуны и гражданские с военной выправкой. Обложили храм плотно. Только вот про канализацию забыли.

Николай Васильевич хохотнул, я же проверяя в коробке электродетонаторы серьёзно ответил.

– А вот это не факт мистер Эванс. Возможно, нас там ждут, чего бы совершенно не хотелось.

– И что будем делать, если и внизу будет охрана? – поинтересовался Зарянский.

– Постараемся выполнить поставленную задачу, – ответил я. – Такой вариант событий мы рассматривали. Будем действовать по оговорённой схеме. Прикидываемся «помоечниками», тихо убираем охрану и очень быстро минируем. Поэтому выйдем за час до полуночи. «Садовник» рассказывал, что заседание капитула длиться до трёх-четырёх утра. Уложимся по времени.

Вышли на двух лодках всей четверкой. Это был риск, так как на баржу могли проникнуть посторонние и обнаружить динамит, провода, но пришлось на него пойти. Строение отвода канализации от храма в коллектор позволяло использовать для взрыва намного меньше взрывчатки. Поэтому должно было хватить одной ходки, когда каждый из нас нёс бы по два пуда динамита, упакованного в овчину и непромокаемые мешки из прорезиненной ткани и по пятьдесят метров саперного кабеля-провода на катушке.

В общем, в кессон и затем коллектор вошли четыре человека в защитных костюмах, с мешками динамита за спиной, катушками с проводом на груди, в одной руке фонарь, в другой меч-трость. Открытые кобуры с наганами и глушителями в этот раз были на ремне поверх «Эльки». За три похода в канализацию убедились, что воды лишь местами бывает чуть выше колена, метана или, как его здесь называли рудничный газ, ни разу не встретили.

Шахтерская лампа Вольфа кроме своего прямого назначения – освещения, служила еще и для определения наличия рудничного газа. Наличие метана определяли в шахте следующим образом: пламя лампы уменьшалось до едва заметного огонька, затем лампу осторожно подносили к кровле выработки, где, прежде всего, благодаря своему удельному весу, скапливается газ. В нашем случае мы проверяли наличие метана, поднимая в коллекторе лампу как можно выше. Если газ присутствовал, то вокруг пламени лампы должно было образовываться удлиненное голубоватое сияние, называемое шахтёрами – ореолом. Мы его с Буровым так и не увидели. Да и дышалось в коллекторе нормально, вентиляция была на высоте.

Шли не спеша, экономя силы. Перед поворотом на Грейт-Куин свет в лампах притушили, и я, оставив остальных ждать за поворотом, отправился на разведку в полной темноте. Шёл осторожно. Сделал два-три шага, остановился и прислушался. Через десять секунд ещё пара шагов, остановка и вновь использование ушей в качестве «локаторов». Прогулка таким макаром до ответвления в канализацию храма заняла около получаса. Кроме естественных шумов, так ничего и не услышал. Запалил лампу, чем подал сигнал остальным.

После того, как все собрались перед сливом канализации храма, началось само минирование. Зарянский и Горелов, сбросив груз и оставив свои фонари нам, разошлись по коллектору под Грейт-Куин в разные стороны метров на двести-триста, где и затаились в темноте. Я же полез в слив с первым мешком, а Буров остался сторожить груз.

Когда я где-то через полчаса после начала работ, приступил к установке электродетонаторов и «вязанию» единой сети для подрыва снаружи послышался шум. Достав револьвер, потихоньку направился к коллектору. У самого входа-выхода услышал, как шепотом ругается на французском языке Буров, а ему вторят чьи-то приглушённые стоны.

Выбравшись из лаза, сразу же отметил для себя в притушенном свете двух ламп шесть неподвижных тел, лежащих в течении клоаки. Горелов сидел у стены, постанывая, а Пётр Фёдорович расстёгивал на нём куртку «Эльки».

– Что произошло? – тихо спросил я их.