Приказано выжить! - Владимир Малыгин (2018)

Прошёл до скотного двора, того, что у стены. Заглянул в двери – хорошо, чисто и пахнет свежим сеном и молоком. Кстати, а куда они выгребают навоз? Отлавливаю проходящую мимо девчушку и спрашиваю. Выслушиваю бойко оттараторенный ответ – всё вывозят в большую яму около огородов, а потом удобряют землю. Успеваю ещё спросить, пока девчушечка не убежала:

– Молока-то много надаивают? И что с ним делают? А то я что-то этот вопрос совсем из виду упустил.

Пожав плечиками, девчоночка сослалась на незнание и убежала, испросив разрешения работать дальше. А я направился во двор, в дверях столкнувшись нос к носу с Миленой.

– А я спешу. Мне девчонки уже успели доложить, что боярин ходит по скотнику суровый такой и про порядок спрашивает.

– Давай на улицу выйдем. – Отойдя на несколько шагов, прислонился к жердинам загородки для выгула. – Ты со второго скотника пришла?

– Оттуда. Торопилась девчонок своих защитить. – Улыбнулась светло.

– Пойдём, посмотрим, как там у вас дела обстоят. Здесь-то мне понравилось – чисто и тепло. А пока, расскажи мне, всё ли в порядке, кормов запасли ли вдоволь, а то, может, что и не успели? Крыши не текут?

– Кормов запасли вдоволь, коров только маловато. К весне, правда, будет больше – телята народятся. Да не переживай ты так – было бы что не в порядке, давно бы тревогу забила. И овечки приплод дадут, и свиное поголовье вырастет – на следующий год будет совсем хорошо. Народу пока хватает, да и детишки помогают, как могут.

– А молоко, сметана да масло?

– А вот с этим пока плохо – мало совсем. Молочко детишкам отдаём, да больным, кому Ива назначает. Так же и масло со сметаной. Совсем немного сыра варим из остатков – к весне как раз и созреет. В погреб спустись и посмотри, полюбуйся.

– Хорошо, понял я всё. Вот ещё что хотел сказать. Буду всех мастеров переводить на оплату труда. Как поработал, столько и получил. Ты подумай, сколько платить нужно людям за работу на фермах и в поле, а вечером, на совещании, обговорим. Все будут обсуждать этот вопрос.

Оставив ошеломлённую Милену осмысливать услышанное, осмотрел двор и прошёл к огородам. Тут меня опять догнала опомнившаяся Милена.

– Да как я такое размыслить могу – никогда не было такого. Работали и работали, и никто об оплате не думал. Для себя же работаем?

– Для себя. Но труд всё равно должен быть оплачен. Вдруг кто поедет куда, а денег-то и нет. И что делать? Не везде живут так, как живём мы. Это у нас тут натуральный обмен, а возьми Новогород, или другие поселения – везде оплату потребуют. А где ты деньги возьмёшь? Вот и решил я – надо платить работному люду. Подумай, а вечером все будем советоваться и решать – кому и сколько. На огородах-то у тебя всё в порядке?

– Всё в порядке, – на автомате ответила Милена, обдумывающая мои слова.

– Вот и отлично, я пошёл дальше по крепости, а ты подумай хорошенько.

Заглянул к Головне, от него дошёл до Жарко. Без задних ног доковылял до своего крыльца, попросил Весею приготовить перекусить чего-нибудь и попить, а сам завалился на свою кровать, с блаженством вытянув натруженные ноги. Принесли мой перекус. Скрипя натруженными суставами, поднялся и присел к столу.

Совсем другой разговор. Теперь можно и до ужина дотерпеть. Дел-то ещё… Надо зайти в лавку к Дрёме – посмотреть, как они разобрались с товаром.

Вечером после ужина на совещании бурно обсуждали мои предложения. Правда, поначалу народ мялся – дело новое да неизвестное, но постепенно втянулись в разговор и пошло обсуждение. Просидели почти до утра. Решали и военный вопрос, и обсудили все наши торговые дела и интересы. С великими спорами выработали дневную ставку по заработной плате, утвердив добавочные надбавки за тяжёлую и опасную работу. Постановили выплату пособий и пенсий. Так что моя клятва, данная в Кроме после боя, начинает потихоньку претворяться в жизнь.