Покоренная сила - Евгений Красницкий (2016)

– Не выходит? А посильнее не можешь?

Сенька попробовал еще раз – результат оказался прежним. На глазах у братишки навернулись слезы, он, уже понимая, что ничего не получится, вцепился в самострел так, что побелели кончики пальцев, не желая расставаться с вожделенным оружием. Его несчастье тут же начало усугубляться раздавшимися со стороны ребятни смешками. Мишка внимательно осмотрел ребятню, убедился, что среди них нет никого, кто мог бы своим весом хотя бы наполовину провернуть рычаг самострела, и приглашающе махнул рукой:

– Попробуйте, может быть, у кого-то из вас получится? – нагнулся к Сеньке и прошептал: – Не бойся, ни у кого из них тоже не выйдет.

Вокруг самострела началась толкотня, каждый желал попытать счастья раньше других, но успеха не добился никто. Сенькино лицо по ходу дела все больше светлело, слезы высохли, но взгляд его все равно не отрывался от самострела. Мишка дождался, когда попытки поставить оружие на боевой взвод пошли уже по второму кругу, и резко приказал:

– Всё! Хватит! – потом поймал за ухо примеченного наиболее активного насмешника и спросил: – Ну, и над чем же ты смеялся?

Пацан взвыл, попытался вырваться, но Мишка держал крепко. Остальные мальчишки на всякий случай отскочили подальше, рядом остался только Сенька. Мишка, не отпуская уха, повернул страдальца к себе лицом и заглянул в глаза.

– Чего пищишь, как девчонка?

– Больно-о-о!

– Будущий воин должен уметь терпеть боль. Или ты холоп?

Спросил и вдруг понял: да, холоп. Что-то такое изменилось в лице мальца. На всякий случай переспросил:

– Семен, он холоп?

Сенька растерянно кивнул. По малолетству он еще не научился делать различия между ровесниками в зависимости от социального положения, но учить этому в обществе, которое еще очень и очень долго будет феодальным, следовало с детства. Понимая, что буквально наотмашь бьет по детской психике, мысленно проклиная себя за это, Мишка еще сильнее сжал ухо пацана и повысил голос:

– А если холоп, то как ты смел насмехаться над внуком воеводы Корнея Агеича?!

– Я не насме…

Мишка не дал договорить.

– А если холоп, то что ты здесь делаешь? Работы нет?

Несколько мальчишек торопливо выскользнули из кучки сверстников и подались к ближайшему проходу между постройками. Мишка еще повысил голос – почти до крика:

– Стоять! Стража, задержать их!

Ученики воинской школы, уже давно забывшие о деле и, разинув рты, наблюдавшие за происходящим, перегородили узкий проход и, похватав ребятню, подтащили беглецов к Мишке. Пять пар глаз со страхом уставились на старшину Младшей стражи. Мишка отпустил ухо своего пленника и пихнул его к остальным.

– Слушайте меня и не говорите потом, что не знали. Холопу к оружию притрагиваться запрещено! Еще раз увижу около воинского железа – прикажу выпороть так, что задница вспухнет! И остальным скажите…

Мишка запнулся, потому что буквально напоролся на обжигающий взгляд Роськи. Роська стоял неподвижно, ничего не говорил, а только смотрел, и это было хуже всего. Захотелось развернуться и сбежать. Или попросить у Роськи прощения. Или… все равно что, но лишь бы не видеть этих глаз.

Мишка мотнул головой, словно избавляясь от наваждения, и гаркнул:

– Пошли вон! – детишек словно ветром сдуло. – Десятник Дмитрий! Продолжать занятия! – «Курсанты», не дожидаясь команды, преувеличенно заинтересованно окружили Кузьку. Митька, больше для порядку, выкрикнул: «Слушаюсь, господин старшина», но никакой команды отдавать не стал, ее и не требовалось. Краем глаза Мишка уловил заинтересованную рожу Спиридона – тому-то, конечно, все эти экзерсисы были в диковинку, но очередь приказчика еще не наступила. Надо было заканчивать урок для Семена. Мишка обернулся к младшему брату и спросил:

– Всё? Больше здесь холопов нет?

– Нету…

– Ну зови остальных поближе, поговорим.