Покоренная сила - Евгений Красницкий (2016)

– От кого?

– От жеребца.

– Да знаю, что не от петуха! – Мишка с досады даже сплюнул. – Разговаривать с тобой, Прошка – одно мученье! От какого жеребца? У нас же такие одры водятся, что лучше уж никакого приплода, чем от них!

– Это вряд ли! – авторитетно завил Прошка. – Рыжуха кобыла с понятием, кого попало к себе не подпустит. Да и жеребцы на пастбище тех, кто послабее, от кобыл отгоняют. Кусаются, лягаются…

Прошка пустился в подробное описание брачного соперничества жеребцов, а Мишке вдруг стало так досадно, словно неведомый производитель обязан был посвататься и жениться только с Мишкиного благословения, но обязанностью своей пренебрег.

«Ну вот, блин, транспорт уходит в декретный отпуск. Дожили, туды-растуды. И на чем ездить будем? Когда ж она успела-то?»

– И какой срок?

– А? – Прошка, увлекшись своими рассуждениями, не понял вопроса. – Какой срок, Минь?

– Я спрашиваю: когда жеребенка ждать?

– Так не скоро еще, где-нибудь весной, лошади же целый год жеребят носят.

– Целый год, говоришь? Тогда при чем тут пастбище? Она что, на снегу паслась, когда ее… Это самое.

– Ой, и правда! – Прошка от удивления даже остановился. – Тогда не знаю, Минь.

– Чего не знаешь?

– Кто Рыжуху покрыл. Вы же тогда в Туров ездили.

– В командировке, значит, нагуляла… – Мишка осекся, слишком поздно поняв, что ляпнул вслух нечто неадекватное ситуации. – Слушай, Прош, а ты как догадался, не заметно же еще ничего?

– Ну… – Прошка неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. – Почувствовал, эдак… Да ты у Юльки спроси, она со мной согласилась.

«Не отягченные цивилизацией умы улавливают нюансы, недоступные позднейшим поколениям. Однако, что с Рыжухой? Так плохо, что консилиум собирался? И неважно, что “профессора” еще дети – одной нет тринадцати, а другому одиннадцати лет. У обоих – дар Божий».

– Вылечить-то сможете?

– Да конечно! – Прошка даже и не задумался перед ответом. – Все пройдет, ну, может… хромать будет… немножко. Да нет! Выздоровеет! Ты только не забывай ее, разок в день подойди, поговори, хоть недолго, ей же обидно: ездил, ездил, а как заболела, так и забыл.

«Вот так, сэр! “Ездил, ездил, а как заболела, так и забыл”. ЗДЕСЬ это говорят о животных, а ТАМ это с людьми, и не говорят, а делают. С женщинами, главным образом. И никого это не удивляет. “Темное Средневековье”, мать вашу!»

Кого он мысленно обматерил, Мишка затруднился бы определить даже для себя самого, но, дойдя до дому, тут же полез в погреб за любимой Рыжухой морковкой.

– Девочка моя, – ласково приговаривая, Мишка оглаживал кобылу одной ладонью, а на другой подавал Рыжухе морковь. – Я тебя люблю, я тебя не забыл, я тебя не брошу. Вас у меня двое было: ты да Чиф, теперь ты одна осталась. Вы меня оба спасали, как умели, если бы не вы, мне бы уже не жить. Дурак я, дурак со своей наукой. Команду создать, команду… Да кто же знал? Это я ТАМ привык – в «каменных джунглях»: есть семья, есть друзья разной степени близости, и есть команда единомышленников-профессионалов. А вот оказывается, что есть еще и нечто четвертое, не знаю, как и назвать. И не только люди. Сколько раз я ЗДЕСЬ уже по краю прошел? Почему вы меня вытаскивали? Ты, Юлька, Роська, Чиф… Кто я вам?

Рыжуха, словно понимая Мишкины слова, перестала жевать и потерлась мордой о его плечо.

– Я твой должник, девочка моя, никогда тебя не брошу, никому не дам в обиду. Да и не в долге дело. Просто мы… Прости, моя хорошая, не знаю, как сказать… Просто мы друг без друга никуда. Вот и все! Родится у тебя сынок, назовем его как-нибудь красиво, вместе будем…

Краем глаза Мишка уловил поблизости какое-то яркое пятно, повернул голову и увидел Спиридона. Тот снова был весь из себя аккуратный, прилизанный, словно ничего с ним вчера и не приключилось. Только рубаху сменил – розовую на голубую.

«Ну что за тип? Вот про таких и говорят: “Ему плюй в глаза, а он: «Божья роса”».