Мечта для нас - Тилли Коул (2019)

– Это несправедливо, – вздохнула я. Сердце то стучало быстрее, то замирало, но эти ощущения уже давно меня не удивляли, потому что стали частью моей жизни. – Почему Бог свел меня с ним именно сейчас, когда уже слишком поздно? – Я посмотрела на маму. – Почему Он так жесток?

Мама присела на краешек кровати.

– Возможно, этот юноша появился в твоей жизни, чтобы сделать ее лучше. Ты никогда не думала об этом? Может быть, он появился как раз в нужное время, когда ты больше всего нуждаешься в присутствии самых дорогих тебе людей.

Если бы мое сердце могло биться еще быстрее, оно непременно сделало бы это. Я покачала головой.

– Мама… – В животе у меня образовалась холодная пустота. – Что, если врачи не найдут для меня сердце? – Мама вздрогнула. Самое тяжелое в моей болезни – видеть, как из-за нее страдают мои близкие. Наблюдать их муки – самая жестокая пытка. Поэтому Кромвеля я от этого избавлю. – А если я позволю ему быть рядом и не справлюсь? Разве я могу так с ним поступить? Как я могу причинить ему такую боль?

Мама взяла меня за руку.

– Золотце, а ты не думаешь, что молодой человек имеет право сам сделать выбор? У тебя на плечах и без того лежит тяжкая ноша, не утяжеляй ее еще больше, принимая за него решения.

Я представила, что Кромвель постоянно находится рядом, подумала о предстоящих мне неделях и месяцах борьбы. Как было бы здорово противостоять недугу не в одиночку, а вместе с ним!

Удушающее черное облако страха слегка рассеялось, и сквозь него пробился лучик света.

– Твой папа тоже скоро будет здесь, золотце. Давай-ка соберем твои вещи и поедем домой.

Я сидела на кровати и отдыхала, пока мама с папой таскали мои вещи в машину. Мама ждала в своей машине, пока я закрывала комнату, а папа отогнал мою машину к нам домой. Наконец я вышла на улицу.

– Я звонила Истону, – сказала мама. Я сделала глубокий вдох, и мама сжала мою руку. – Мы должны ему рассказать, Бонни. Дольше тянуть нельзя.

Я потерла грудину костяшками пальцев.

– Не думаю, что смогу это сделать… Это разобьет ему сердце.

Мама ничего не сказала, потому что понимала это не хуже меня. И все же деваться некуда, нужно сказать брату правду. Мама завела мотор, и мы поехали домой.

Когда мы въехали на подъездную дорожку, я окинула взглядом наш белый дом, опоясанный широкой верандой. Мама опять сжала мою руку.

– Ты в порядке, Бонни?

– Ага. – Я вылезла из машины и медленно пошла к крыльцу. Войдя в прихожую, я хотела было подняться в свою комнату, но мама удержала меня за руку. – Мы переоборудовали кабинет, и теперь там все как в твоей комнате, золотце.

Я покачала головой. Точно. Подъем по лестнице стал для меня почти непосильной задачей. К тому же, когда мне станет хуже, в дом придется принести специальное оборудование, так что следует обеспечить быстрый и легкий доступ в мою комнату.

Мама провела меня в бывший папин кабинет. Я улыбнулась: в углу стояло мое цифровое пианино, стены перекрасили в лиловый цвет, а перед кроватью лежал мой старый ковер. Я прошла прямо к пианино и уселась на табурет.

Подняв крышку, я начала играть и почувствовала, как при звуках музыки напряжение, сковавшее тело, исчезает. Сначала я даже не поняла, что именно играю – просто наигрывала то, что было на сердце. Пальцы, уже утратившие прежнюю подвижность, неуклюже нажимали на клавиши, но я упрямо продолжала играть. Я не остановлюсь, пока могу хоть как-то двигаться.

Когда отзвучала последняя нота, я улыбнулась, открыла глаза и увидела, что в дверях стоит мама.

– Что это было? Прекрасная вещь.

Я почувствовала, как жар приливает к щекам.

– Это написал Кромвель.

Я вспомнила, как он наскоро набросал несколько тактов, сидя за столиком в кофейне. Теперь это была моя любимая мелодия.

– Кромвель сочинил это?