Мечта для нас - Тилли Коул (2019)

Я покачал головой, вспомнив, как впервые попробовал американские сладости. Редкостная гадость. Раз попробовав, больше я к ним не притрагивался. Скорее бы мама прислала посылку из Англии.

Бонни кивнула:

– Должна сказать, я пробовала их прошлым летом, когда была в Англии. Согласна, они потрясающие.

Музыканты начали снова подниматься на сцену, а слушатели побежали обратно, занимать свои места. Какое-то время Бонни с сосредоточенным видом наблюдала за музыкантами, потом снова посмотрела на меня:

– Значит, ты все же любишь классическую музыку. – Я замер. – Знаю, мы решили не говорить об этом. О тебе и о той ночи. – Бонни смотрела на меня с сочувствием. – И я должна уважать твое решение. – Она пожала плечами. – Но ты здесь, на концерте классической музыки.

Я сосредоточенно отскребал этикетку с бутылки пива, но все же встретился с девушкой взглядом. Ответ на ее вопрос был очевиден, поэтому я промолчал. Да, я здесь, и мое присутствие говорило само за себя.

Очевидно, Бонни поняла, что я не хочу отвечать, и указала на оркестр.

– Они потрясающе играют, я много раз видела их выступления.

Оркестр играл сносно. С некоторой натяжкой я оценил бы их на «хорошо».

– Ну? – протянула девушка.

– Что «ну»?

Бонни глубоко вздохнула.

– Тебе ведь нравится классическая музыка, правда? Уж теперь-то, после всего, ты можешь мне в этом признаться.

В ее голосе мне почудилась мольба.

Оркестр начал «Полет валькирий», и у меня в голове замелькали цвета, живо напомнив мне написанную Истоном картину.

Я попытался выбросить их из головы, но обнаружил, что они не собираются исчезать, особенно теперь, когда я сидел рядом с Бонни.

– Кромвель…

– Да, – в отчаянии выпалил я и выпрямил спину. – Мне нравится классическая музыка. – Я протяжно выдохнул и повторил, уже скорее для себя, нежели для Бонни: – Мне нравится классическая музыка.

Я посмотрел на восторженную толпу, на музыкантов, сидевших на сцене, и почувствовал себя как дома. Давненько я не испытывал этого чувства. А устремив взгляд на дирижера, представил себя на его месте, вспомнил, каково это – носить смокинг, слышать, как оркестр играет твою музыку.

С этим чувством ничто не сравнится.

– Я не могу выбросить из головы твое сочинение, – сказала Бонни, выводя меня из задумчивости. Наши взгляды встретились, и мое сердце ушло в пятки, когда я понял, о чем она говорит. – Те несколько тактов, что ты записал и оставил на столе в кофейне «Джефферсон».

В животе у меня словно завязался тугой узел.

– Кромвель, – прошептала Бонни.

Удивительно, что я вообще понял ее, ведь совсем рядом играл оркестр. Но я услышал, разумеется. Потому что ее голос был фиолетово-синим.

Пальцы сами собой сжались в кулаки. Следовало встать и немедленно уйти. Бог знает, почему я позволил этому разговору зайти так далеко. Но я не уходил, просто сидел там и смотрел Бонни в глаза.

Она сглотнула.

– Знаю, ты не хочешь, чтобы я говорила об этом… – Она покачала головой. – Но это было… – Она помолчала, явно подбирая слова. В этот самый миг вступили струнные, но прямо сейчас мне было плевать на скрипки, виолончели и контрабасы. Мне хотелось узнать, что скажет Бонни. – Мне понравилось, Кромвель. – Она улыбнулась и покачала головой. – Очень понравилось. Как ты… Неужели тебе сразу пришла в голову эта мелодия, едва ты увидел ноты?

Я сглотнул и полез в карман за сигаретами. Вытащив пачку, я закурил, и на лице Бонни промелькнула тень неудовольствия. Прежде чем она успела сказать хоть слово, я вскочил, отошел к дереву и прислонился к широкому стволу.