Дочь моего друга - Алайна Салах, Ольга Джокер (2020)

Пока я залпом опорожняю пол-литра минералки, чтобы сбить внезапную сухость во рту, Семен продолжает рассуждать:

— Помнишь, ты как-то при мне Алешкевича упоминал, «ТрансСевер» который. Что скажешь про этого парня? Дельный или фуфло? А то я на днях с его отцом на охоту поехать договорился, думаю, может, не стоит такую возможность упускать?

Максима Алешкевича я знаю как завсегдатая своего клуба: типичный избалованный мажор, сорящий отцовскими деньгами. Я в его возрасте уже обанкротиться успел и новый бизнес с нуля начать, а этот трижды в неделю в себя вискарь заливает, так что мои охранники потом его в такси трупом заносят. Забавно было бы тост на их свадьбе с Липучкой говорить.

— Незрелый он, Семен. Рано такому жениться — у него пока все мысли о том, как с фейерверками папино бабло просадить.

— Значит, «ТрансСевер» отпадает, — соглашается друг. — Ладно, Москва-то большая. Найдем достойного.

Около получаса проплавав в бассейне, мы с Семеном заматываемся в полотенца и выходим на террасу. Сентябрьский воздух еще теплый, погода позволяет.

— Ян! — гаркает Семен и машет рукой Липучке, расхаживающей около беседки с телефоном возле уха. — Чай нам завари. Тот, который Арслан привез.

Девчонка кивает и, не убирая трубки, семенит длиннющими ногами в дом, а я думаю, что пора набрать Петру, чтобы выдвигался за мной. Посидел -и хватит.

— Семен, баня отличная, мясо тоже супер, но с ночевкой, прости, не останусь. С детства я это не люблю, с тех пор как меня мать у тетки на недели оставляла. Порыбачить я всегда «за». Если не передумал, завтра с утра подкачу.

По выражению лица Галича вижу, что он недоволен, — к отказам, понятное дело, непривычен, но если уж мы равноправными партнерами стали, то нехер прогибаться даже в мелочах.

— Смотри сам, Андрей. Неволить не буду. Насчет рыбалки не передумал — завтра к десяти подъезжай.

В этот момент звонит его мобильный, и он, извинившись, уходит с ним в предбанник. Я беру со стола свой, собираясь позвонить Петру, но торможусь, когда вижу Липучку, идущую со стороны террасы с подносом. Несет чай.

При виде меня, замотанного в полотенце, начинает краснеть, но взгляда не отводит. Железная все-таки у девчонки выдержка.

— Папин любимый чай, — щебечет как ни в чем не бывало, расставляя по столу заварочник и чашки. — Ему друг с Кавказа привез, теперь он пьет только его…

— Нужно поговорить, — перебиваю ее и, встретившись с распахнутыми голубыми глазищами, поясняю: — Не здесь.

— А где? Я помню, где ты живешь, и могу…

— Нет, — от нелепого предположения, что она еще когда-нибудь окажется у меня дома, я даже морщусь. — Адрес мой советую забыть прямо сейчас. Я завтра сам тебе позвоню, и встретимся там, где скажу.

Липучка опускает глаза вниз, к пальцам, которыми крутит тонкую серебряную ложку. Выглядит смущенной и взволнованной. Играет?

— У тебя же нет моего телефона, а у папы…

— Достать твой номер не проблема. Я позвоню.

Девчонка быстро кивает, ложка выскальзывает из ее рук и со звонким бряцаньем валится на пол. До того, как я успеваю хоть как-то среагировать, она опускается на корточки и ее поднимает. Сцепив челюсть, разглядываю ее светловолосую макушку сверху, тщетно пытаясь стереть картинки, которые мне подкидывает пустившаяся в разгул память: розовые губы, всасывающие мой член, и твердые соски. И коза Яна ни черта мне в этом не помогает: заглядывает мне в глаза, прежде чем подняться.

Слышится голос приближающегося Галича, на столе дымится горный, блядь, чай, рядом крутится Яна, а я стою в одном полотенце, за которым при всем желании невозможно спрятать чугунный стояк.

6

Яна