Дочь моего друга - Алайна Салах, Ольга Джокер (2020)

— А за что тут извиняться? Думаешь, ты Америку мне открываешь? Не по возрасту мне одной ширинкой думать, тем более когда дело касается бизнеса и отношений с человеком, которого я уважаю. Все я знаю. И про то, что не обрадуется, и что бизнес, скорее всего, придется с кровью пилить.

— И что?

— И ничего, — я осушаю стакан и машинально смотрю в гостиную, откуда по-прежнему доносятся женские разговоры. — Придется Семену смириться.

— Ну надо же, а, — Серега откидывается на спинку стула и начинает улыбаться. Ему явно приятна мысль, что не один он пал жертвой женщины вдвое моложе. — Крепко она тебя зацепила?

Я ничего не отвечаю и тянусь за очередной порцией виски. Разговор переходит на новый уровень задушевности, и он мне не по нраву. Личное пусть остается личным.

Звуки голосов становятся громче, и через несколько секунд на пороге кухни появляются жена Сереги и Яна. Она сияет улыбкой, в руках лениво ерзает тельце в голубом.

— Сергей, у вас замечательный сын. Вы с ним очень похожи.

Все-таки отцовство Молотова заметно изменило — он размяк. То, что для меня — стандартный набор слов, которые принято адресовать молодым родителям, для него, судя по выражению лица, — повод для гордости. И для его жены тоже — сейчас они выглядят идентично.

— Он так пахнет, — Яна переводит взгляд на меня, глаза горят, в голосе — неподдельное умиление с примесью восхищения. — И у него такие крошечные ручки и ножки.

Улыбку сдержать не выходит. И не потому, что Серегин сын как-то по-особенному пахнет, и не потому, что его конечности напоминают куклу из «Hamleys», в котором мы провели два часа, а потому что моя Липучка лучится радостью. Следом колет мысль: ей, конечно же, тоже захочется детей. Но об этом я пока решаю не думать. У меня никогда не было амбиций стать отцом, и переварить столько изменений в жизни за одни выходные кажется чересчур сложным.

Яна подходит ко мне и, наклонившись, демонстрирует круглое розовое лицо Матвея Сергеевича. Рот у него маленький и беззубый, щеки пухлые, на макушке бесцветный пушок. Ребенок как ребенок. Умиления не испытываю, желания понюхать тоже.

— Не хочешь подержать? — Яна с явной неохотой отводит взгляд от своей ноши и с улыбкой смотрит на меня.

— Лучше не стоит. Боюсь уронить.

Намек на разочарование на долю секунды проступает на ее лице и исчезает. Наверное, несложно было ненадолго взять его на руки, но я не хочу загонять себя в рамки фальшивого поведения. То, что я хочу быть с ней, означает, что я хочу быть с ней, и не подразумевает с регулярностью наступать себе на яйца.

— Андрей единственный, кто не пал к ногам Матвея, — жена Сергея осторожно забирает у Яны сына, и, хотя она улыбается, в ее словах угадывается завуалированный упрек.

Меня он ничуть не коробит: естественно, что она обожает своего ребенка, и ей наверняка сложно понять, как кто-то может не разделять ее чувств. К счастью, к общественному порицанию у меня давно выработался иммунитет. Полезная штука, кстати, — во многих смыслах развязывает руки. Оглядывайся я на чужое мнение и советы — хер бы чего добился.

— Сколько себя помню, моего папу никогда не интересовали чужие дети, — подает голос Яна. На губах вежливая улыбка, в глазах светится решимость. — Но о лучшем отце я и мечтать не могла.

Серега прячет улыбку за бокалом, и я следую его примеру. Заступается за меня, пусть даже и веского повода для этого нет. И это мне тоже в ней нравится. Что не задумываясь выбирает мою сторону. Надеюсь, что у жены Сергея не возникнет желания возражать, потому что, уверен, Яна за словом в карман не полезет.

— Да и я сама детьми не бредила, пока Матвей не родился, — примирительно говорит Юля, покачивая сына на руках. — А сейчас смотрю на него и думаю: как я без него жила?