Невеста Смерти - Лена Обухова (2018)

Я вновь не спала полночи. Все думала о том, что сказал мне Фолкнор. Крутилась в постели с боку на бок, вспоминая то как он говорил о Линн, то его слова о ядовитой природе верховных жрецов. Какая-то часть меня все еще бунтовала против того, что мою жизнь так легко ставили на карту, даже не спросив меня. Другая часть напоминала, что я сама отказалась от права решать за себя. И то, что я никогда не ожидала оказаться в такой ситуации, дела не меняет. Третья часть твердила, что нельзя губить другого человека, спасая свою жизнь. Четвертая задавалась вопросом, а не поступлю ли я так же, если обману Фолкнора, а потом сбегу от него. Все эти противоречивые голоса спорили в моей голове, не давая не то что спать, а даже спокойно лежать.

В конце концов я встала, накинула теплый халат и зажгла свет в комнате. Не верхний, а только лампы у кровати и на письменном столе. На столе лежала моя диадема, которую жених велел снять. Конечно, я и раньше снимала ее на ночь, но все равно вопреки всем доводам рассудка сейчас прислушалась к себе, пытаясь почувствовать разницу. Почувствовать Силу. Конечно, ничего нового я не ощутила, но все равно решила убрать диадему подальше. Надо мне привыкать ходить без нее.

Я снова прошлась по комнате, думая теперь о других вещах. Я вспоминала, как шед разговаривал со мной, провожая до комнаты, как смотрел, когда говорил, что не хочет выглядеть чудовищем в моих глазах. Как он стоял совсем рядом сначала на крыше и потом у моей двери. Прикосновение холодной руки и теплых губ к тыльной стороне ладони, его запах, его голос. Сюда же влезли и воспоминания о ярмарке: как мы шли сквозь толпу веселящегося народа, и я держалась за его локоть. Я пыталась понять, что чувствую к нему. И представить, что чувствовала бы, познакомься мы при других обстоятельствах. Например, на том балу в королевском дворце в прошлом году. Но в сердце и голове царил сумбур.

Ночь, тишина и одиночество всегда меняют восприятие. Мысли, которые ни за что не пришли бы в голову при дневном свете, ночью невозможно из нее выгнать. Я меряла комнату медленными шагами, прокручивая в голове все события вечера, и задумчиво водила кончиками пальцев по губам, пока вдруг не осознала, что пытаюсь представить, каким был бы поцелуй жениха. Нежным и деликатным, как его прикосновение к руке? Грубым и жестким, как его поведение за первым ужином? Я не могла этого вообразить, потому что за всю жизнь целовалась только с Роаном и не сказать чтобы часто. Хоть мы и были помолвлены довольно долго, за нами всегда пристально следили, поэтому ему редко удавалось улучить момент. А когда удавалось, его поцелуи неизменно были торопливыми, страстными, напористыми. Мне казалось, что Фолкнор — такой спокойный, сдержанный, порой отстраненный — должен целовать иначе.

Пока я напрягала фантазию и погружалась в воспоминания, пальцы скользнули по подбородку, опустились к впадинке под горлом, между ключицами, потом еще немного ниже, к краю ночной сорочки. Как и его губы в моем воображении. Сердце стучало все быстрее, и я уже пыталась представить себе брачную ночь с шедом Фолкнором.

Странно, что я не думала об этом раньше. Как будто боялась, убеждая себя, что до нее никогда не дойдет. Впрочем, я все равно плохо себе представляла, что и как должно происходить. Мои познания ограничивались сценами из любовных романов, которые мне иногда в тайне от отца давала Роза, но мне всегда казалось, что они не вполне… конкретны. А сама Роза всегда отвечала уклончиво, чаще всего ограничиваясь отговоркой: «Когда придет время — сама все узнаешь».

Я не понимала, почему задумалась об этом сейчас. Может быть, из-за брошенного самим Фолкнором почти в шутку предложения переспать с ним до вступления в брак? Мне кажется, именно в этот момент я вспомнила, что рождению ребенка вообще-то предшествует зачатие. И я точно знала, что для этого мы окажемся в одной постели и практически без одежды, и он будет прикасаться ко мне, целовать…