Вождь краснокожих (сборник) - О. Генри (2013)

Однако судьба готовила писателю новый сюрприз – на сей раз куда более приятный. Читатели заметили нового автора, и уже к моменту выхода на волю таинственный О. Генри, присылавший свои рассказы в редакции через третьих лиц, пользовался известностью, а издатели буквально охотились за ним. Но еще в течение двух лет он оставался в тени и лишь в 1903 г. приехал в Нью-Йорк, где один из крупных журналов предложил ему контракт – писать по рассказу в неделю.

Так перестал существовать арестант № 34 627, он же Уильям Сидни Портер, и родился выдающийся американский писатель О. Генри.

Его литературное наследие составляет 18 томов – это 273 рассказа и роман «Короли и капуста». Незадолго до смерти от тяжелой болезни сам О. Генри утверждал: «Все, что я писал до сих пор, это просто баловство, проба пера, по сравнению с тем, что я напишу через год». И эта самооценка оказалась совершенно неверной: свое исключительное место в истории литературы начала XX в. писатель занял как блистательный мастер «малого» жанра, создатель уникальных сюжетов, великолепных диалогов и неожиданных финалов, в которых зазвучали голоса всей Америки – от миллионеров и политиков до прачек, мелких спекулянтов и клерков. Но главное в этих рассказах даже не сюжеты, а теплота и подлинная человечность, которые чувствуются буквально в каждой строчке, вышедшей из-под его пера.

Из сборника «Благородный жулик»

Персональный магнетизм

Джефф Питерс владел самыми разнообразными способами добывания денег. Их у него имелось примерно столько же, сколько в Южной Каролине рецептов блюд из риса.

Мне нравилось слушать его рассказы о тех временах, когда он был молод, торговал вразнос мазями от ревматизма и порошками от кашля, голодал и порой ставил на кон последний медяк, чтобы сыграть в кости с судьбой.

– Заявился я как-то в поселок Фишермен Хилл в Арканзасе, – рассказывал он. – Были на мне штаны из оленьей замши, мокасины, длинные волосы, а на пальце – перстень с брильянтом размером с лесной орех, который я получил от одного актера в Тексаркане в обмен на перочинный ножик.

В ту пору я звался доктором Вуф-Ху, знаменитым индейским знахарем и целителем, и в руках у меня не было ничего стоящего, кроме одного снадобья – «Воскрешающей настойки». Состояла она из трав, будто бы открытых супругой вождя племени чокто по имени Та-ква-ла. Красавица собирала зелень, чтобы украсить традиционное блюдо, подаваемое во время праздника Кукурузы, – и наткнулась на эту траву.

В городишке, где я побывал до того, дела шли хуже некуда: у меня оставалось каких-то пять долларов. Поэтому, прибыв в Фишермен Хилл, я отправился в аптеку и взял взаймы сотню склянок. Этикетки и прочие припасы лежали у меня в чемодане. Я снял номер в гостинице, где имелись раковина и кран, и вскоре склянки с «Воскрешающей настойкой» начали выстраиваться передо мной на столе. Жизнь снова показалась мне вполне приемлемой.

Жульничество? Ни в коем случае, сэр. Ведь там была не только вода. Я честно добавил в нее хинина на два доллара и на десять центов безвредного красителя. Спустя много лет, когда я снова побывал в тех краях, люди досаждали мне просьбами продать им еще порцию-другую волшебного средства.

Ближе к вечеру я раздобыл тележку, выкатил ее на Мэйн-стрит и приступил к торговле. Надо вам знать, сэр, что Фишермен Хилл расположен в болотистой и крайне нездоровой местности. Оттого и настойка моя шла бойко, как сэндвичи с ветчиной на вегетарианском обеде. Я успел распродать дюжины две склянок по полдоллара за штуку, как вдруг почувствовал, что кто-то тянет меня сзади за полу.

Мне ли не знать, что это означает! Недолго думая, я сунул бумажку в пять долларов в лапу субъекту с серебряной звездой на груди.

– Шериф[1], – говорю, – чудный нынче выдался вечерок!

А он в ответ: