Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк (1958)

– Вон там, – указал он рукой направление на самый западный из рукавов дельты, – совсем недалеко, в сотне миль от нас, находится столица Эдо – Великий Бенин. Небось какой-нибудь ученый-географ позавидовал бы вам, мистер Паттерсон! Быть в такой близости от заповедного царства! Может, и вы втайне мечтаете предстать завтра перед лицом его царского величества – оббы? Клянусь всеми богами Эдо, он приготовил бы вам веселую встречу!

Паттерсон хотел выругаться и не успел: с мостика, к ужасу мирного бультонского джентльмена, внезапно раздался отвратительный, захлебывающийся хохот. Это негр-лоцман весьма искусно воспроизвел ночной крик гиены. Не успел Паттерсон опомниться, как с берега, уже близкого, раздался ответный хохот гиены. Это был сигнал затаившихся в береговой засаде тайных охранителей экспедиции. Он означал, что вверх по реке путь свободен.

Утром судно поднялось уже на десять миль вверх по реке. В болотистой низменности, где суша зелеными языками вдавалась в широко разлившуюся водную гладь, среди зарослей мангровых лесов и непроходимой чащи ярко-зеленых прибрежных папоротников, хвощей и тростников гнездились тысячи птиц. Казалось, что корабль достиг столицы царства пернатых. Пеликаны, аисты, цапли, чайки, фламинго, бакланы, множество крылатых хищников тучами носились в воздухе, плавали у берегов или неподвижно стояли у самой воды. Путешественники разглядели, как с зеленой косы бросился с берега в воду, спугнув каких-то белых птиц, крупный гиппопотам. Грузное животное, окунувшись в воду, долго не показывалось вовсе. Затем из воды вынырнула только огромная, похожая на гитару голова с розовыми ноздрями и выпуклыми полузакрытыми глазами. Гиппопотам зевнул, широко раскрыв чудовищную пасть, и не обратил никакого внимания на судно, проплывшее от него на расстоянии полукабельтова.

Наконец в подзорные трубы, переходившие из рук в руки, путешественники увидели деревни, раскинувшиеся по обеим сторонам реки, в глуши бесчисленных протоков Куарры.

Среди круглых тростниковых хижин с желтыми кровлями из маисовой соломы виднелись и довольно сложные сооружения из глины и камня. Несколько полуразрушенных домиков европейской постройки, очевидно, принадлежали когда-то португальской фактории и миссионерам. Поселки терялись в густой, непривычно яркой для глаз европейцев прибрежной зелени. Позади поселков виднелись небольшие клочки возделанной земли – поля с весенними всходами маиса, ямса и маниоки [46]. На песчаных участках у берега масличные пальмы поднимали к небу свои вечнозеленые кроны. Около пальм у хижин кучами валялась скорлупа от орехов.

Много мелких судов – парусных лодок, туземных рыбацких баркасов и пирог – двигалось в разных направлениях по спокойной глади соседних рукавов Куарры. Проводники недаром выбрали именно эту тихую, безлюдную протоку: с нее можно было просматривать окружающую местность и соседние рукава на много миль вокруг, оставаясь скрытыми за разросшейся береговой зеленью. Так, без всяких происшествий, «Глория» преодолела еще много миль вверх по Куарре.

3

Судно двигалось в чернильной темноте влажной тропической ночи. На носу и на корме корабля горели фонари. Их свет выхватывал из мрака несколько ярдов черной, как омут, воды, фигуру матроса, промерявшего шестом глубину фарватера, и призрачные рои ночных мотыльков, круживших около огней.

Крупные, яркие, словно мохнатые звезды величаво и загадочно мерцали в иссиня-черной мгле. Где-то на берегу кричала выпь. Вой шакалов то доносился ближе, то пропадал вдали. Откуда-то из глубины чащи ему вторили гиены. Царил глубокий мрак, луна еще не вставала. Влажная духота напоминала воздух в оранжерее.

Паттерсона охватила жуть. Он достал сигару и хотел закурить, но вспомнил, что огня у него нет. В темноте он сделал несколько шагов и почти наткнулся на Грелли и Джозефа Лорна. Они разговаривали вполголоса, стоя у грот-мачты, и не слышали шагов судостроителя.