Волонтеры вечности - Макс Фрай (1997)

Мелифаро захихикал, что не помешало ему цапнуть пирожное прямо из рук курьера, смертельно озабоченного важностью всего происходящего.

На Адмиральском причале мы с Мелифаро оказались за полчаса до заката. Мы прибыли рано, но не слишком: корабль из Арвароха, огромный, но удивительно изящный, стремительно приближался к нам. На фоне уже потемневшего восточного горизонта он казался призраком, величественным и печальным.

— Да тебе впору в поэты подаваться, а не в цари, Ночной Кошмар! — улыбнулся Мелифаро, одобрительно разглядывая мою восторженную рожу.

— А поэтом я уже был когда-то, — отмахнулся я. — Не так уж это интересно, особенно в плане оплаты труда…

— Что, ты серьезно был поэтом? — обалдел Мелифаро. — Когда это ты успел?

— Как это — «когда»?! Пока носился на своей тощей кляче по бескрайним равнинам между графством Вук и Пустыми Землями. Надо же было чем-то занимать голову!

Мелифаро недоверчиво покачал головой. Полагаю, до сих пор у него были иные представления о таинственном процессе поэтического творчества.

Плеск темной воды Хурона поведал нам о приближении торжественной минуты: арварохский корабль действительно был совсем рядом.

— Сейчас придется думать о чем-нибудь очень печальном, чтобы не расхохотаться! — вздохнул Мелифаро. — Например, о первой любви.

— Мне это не поможет! — усмехнулся я. — Первая любовь стала самым светлым событием моей жизни. Мне не было и года, зато даме моего сердца — не меньше нескольких сотен. Она была подружкой моей бабушки и иногда брала меня на руки. Это было нечто!

Черный бок корабля нежно потерся о причал. К нашим ногам упала веревочная лестница. Я растерялся: еще никогда в жизни мне не доводилось лазать по такого рода приспособлениям. Впрочем, чего только не сделаешь во имя торжества внешней политики Соединенного Королевства! Со страху я продемонстрировал чудеса ловкости и проворства: не прошло и секунды, а мои шикарные сапоги с драконьими мордами на носках уже глухо стукнулись о палубу корабля. Но коленки у меня дрожали, что правда, то правда…

Еще через несколько секунд ко мне присоединился Мелифаро. Можно было расслабиться и осмотреться.

Смотреть, собственно, пока было не на что, разве что созерцать узорчатые переплетения парусной оснастки над нашими головами. На палубе было пусто. Тот, кто сбросил нам лестницу, уже успел благополучно спрятаться где-то в загадочном полумраке корабельного интерьера.

— Ничего, ничего! — Мелифаро толкнул меня в бок. — Сейчас свершится торжественное явление кого-нибудь Самого Главного. Так что начинай думать о грустном. Например, о своей второй любви, если первая действительно была такой счастливой, как ты рассказываешь.

Я хотел вывалить на беднягу Мелифаро очередной экспромт, какую-нибудь ошеломительную историю «второй любви», но меня отвлек шум. Не грохот сапог и не лязг металла, а куда более деликатный шум: тихое постукивание, шорох, шелест, скрип. Автором и исполнителем этой модернистской симфонии оказалось человеческое существо столь неправдоподобной красоты, что у меня дыхание перехватило.