Крушение империи - Роман Злотников (2022)

Короче, когда я проводил гостей, то долго сидел, отходя от разговора. Ну монстры же! Раскрутили меня на все, что им было нужно, и сделали это так, что я сам не то что согласился делать все им потребное, а как говорилось в том анекдоте про кошку и горчицу – сделал это урча и с удовольствием. А хотели они немало. Во-первых, новый «синопсис». Нет, вряд ли они собирались сделать из меня своего штатного аналитика – у них точно есть такие, причем куда круче меня. Но, похоже, мои «творения» их все-таки чем-то заинтересовали. Как минимум немного другим углом зрения на текущие и будущие проблемы. Естественно, случилось все это в первую очередь потому, что этот взгляд базировался на моем послезнании. То есть то, что я писал, их аналитики, скорее всего, и так просчитали, но, например, посчитали данную версию событий имеющей достаточно низкую вероятность воплощения. Я же описал ее как нечто, что непременно случится. Причем сделал это с такими деталями, которые заставляли воспринимать мой прогноз гораздо убедительнее. То есть «картинка» получалась очень наглядная. Ну, дык я писатель или так – погулять вышел?.. Но все-таки не могут они меня рассматривать как ключевого аналитика. В первую очередь потому, что, несмотря на яркую «картинку», с ее обоснованием у меня были проблемы. Я ж ведь просто знал, что и как будет происходить, своими глазами видел и всем нутром ощущал – потому и «картинка» у меня получалась убедительной. Но вот о том, почему случится именно так, то есть в результате каких открытых и подспудных процессов все это будет происходить именно в таком виде, я мог только догадываться. Поэтому обоснование моих прогнозов мне пришлось, так сказать, «подгонять по месту». То есть действовать, так сказать, «методом обратного инжиниринга», широко используя для этого и аналитические статьи, которые я когда-то читал, и выступления умных, ну или хотя бы весьма красноречивых ораторов на всяких ток-шоу, посвященных политике, экономике и социальным вопросам. Причем в первую очередь из покинутого мной будущего. Потому что здесь и сейчас все в основном дружным хором обличали «партократию» и боролись все с той же «чудовищной коррупцией на всех уровнях»… Однако большая часть использовавшихся в тех дискуссиях аргументов пока была мне недоступна. Ибо страна еще не получила тяжкий опыт «девяностых», и многие вещи, которые из «тех» времен понимались как очевидные, здесь и сейчас могли быть восприняты только как «неуклюжая коммунистическая пропаганда» и злобный поклеп на светлые и священные принципы свободы и демократии. Так что аргументов мне явно не хватало. Вследствие чего результат моих усилий получался, как правило, весьма сумбурным и воспринимался как, так сказать, притянутый за уши… Поэтому я и мысли не допускал, что мои «прогнозы» будут приняты на уровне прогнозов их штатных аналитиков. Но если их хотя бы просто подсунут тем самым штатным аналитикам под девизом, типа: «на, возьми и подумай, как это могло прийти кому-то в голову и что можно с этим сделать» – это уже будет немало. Ведь на человека оказывает влияние все, что он узнает, все, что он когда-то увидел, чему научился, что прочитал. Рано или поздно, так или иначе – но оказывает… Так что хоть ни на какие немедленные результаты я и не рассчитывал, у меня была слабая надежда, что мои «писульки» так или иначе, рано или поздно, но сработают на страну. Типа, когда какие-то из моих прогнозов начнут сбываться с пугающей точностью, эти самые аналитики вытащат мой «синопсис» из дальнего угла шкафа и, сдув с него пыль, прочитают его снова. А потом задумаются. Вследствие чего нам, как стране, удастся избежать хотя бы части ошибок, которые были допущены в моей прошлой жизни. И потому катастрофа девяностых окажется хотя бы чуть-чуть, хоть немного, хоть капельку менее разрушительной. И выйдем мы из нее хотя бы на годик пораньше. Сам я добиться чего-то подобного точно не способен, а вот мои собеседники что-то сделать могли. Вон, с Афганистаном-то ведь как-то получилось? Нет, мы в него все равно вляпались, но, считай, на год позже, а войска вывели почти на полгода раньше. И погибших тут оказалось в разы меньше, чем в прошлый раз… Может, и сейчас что-то получится. Да и Крым в этом варианте реальности вернулся, так сказать, в родную гавань еще до распада СССР, то есть на двадцать четыре года раньше и без всех тех проблем, которые сопровождали его возвращение в моей старой реальности… Впрочем, ничего еще не закончено. Ибо кто его знает, как оно все там пойдет после распада? И не получим ли мы в Крыму по итогу какую-нибудь новую уже крымско-татарскую Чечню? Или, вследствие того, что Украина потеряла такой жестко-проросийский регион, она свалится в свой националистический угар намного раньше, чем в моей прошлой истории? То есть задолго до того момента, как «западный проект» начнут сотрясать пароксизмы распада и разрушения. И не принесет ли этот ход нам больше проблем, нежели выигрышей? Эх, знать бы…