Крушение империи - Роман Злотников (2022)

Если честно – я напрягся… Ранее мне ни с чем подобным сталкиваться не приходилось. Ну нечему в моей прошлой жизни в это время было настолько сильно завидовать. В той жизни я за границу первый раз выехал только в две тысячи третьем. А до того носил, что висело в магазинах, или то, что удавалось достать. Ну и иногда то, что смогли сшить. Одна из моих бабушек работала приемщицей в ателье (да-да, с зарплатой сорок пять рублей в месяц, откуда и знаю), так что если удавалось «достать» приличную ткань (просто «купить» в СССР всегда были большие проблемы), мы кое-что заказывали. Так, например, одни из моих первых «джинсов» были именно что сшиты в ателье из какой-то синей дерюги, очень слабо похожей на классический «деним». Но в темноте и издали изделия «Леви Страуса» кое-как напоминали… А в отпуск мы ездили с родителями на юг «дикарями», останавливаясь в кемпингах под Евпаторией, которые растянулись аж на тридцать километров – от памятника Евпаторийскому десанту и до самого города, либо, если с деньгами по каким-то причинам было туго, выцыганив в профсоюзе путевку в какие-нибудь подмосковные дома отдыха на Угре или Оке. Так что все мои изменения во внешнем облике и транспортном средстве происходили у меня тогда, так сказать, «вместе со всем советским народом». Ну и потом постсоветским. И тогда, когда про всякие идеологические наезды уже все давно забыли. Потому как КПСС к тому моменту давно приказала, так сказать, долго жить. Сейчас же она была еще в полной силе… Ну а в этой жизни до сего момента я был в когорте, так сказать, обласканных властью. Вследствие чего наезжать на меня было себе дороже… Впрочем, поскольку, как выяснилось, это было, так сказать, инициативой снизу, пусть и милостиво одобренной, шанс как-то вывернуться имелся. Будь это прямое указание «сверху», я бы и дергаться не стал. Бесполезно! Но раз дело не в этом, а в том, что на моем примере дать укорот неким другим «молодым да ранним» решил кое-кто из местных – шанс есть. Тем более что мне было за что сражаться. Поскольку разворачивающееся действие грозило мне не только проблемами с текущими заработками, но и кое-чем более серьезным.

Дело в том, что в преддверии выпуска я озаботился поисками места работы. Потому как просто «уйти в писатели» и жить с гонораров пока было невозможно. Из-за того, что в системе советского образования существовала такая вещь как «отработка». Мысль в принципе была здравой. Типа, государство потратило на тебя время и деньги (хоть образование и бесплатное, но это ж только для студента, а государству ведь пришлось построить здания, платить зарплату преподавателям, оснастить лаборатории, закупить учебники… ну и так далее) – изволь отдать ей потраченное, работая на том месте, куда оно тебя определит. Но, как обычно, здравая мысль была напрочь убита криворуким воплощением. Потому что никто и никогда не собирался использовать выпускников в соответствии с их талантами и способностями. С помощью распределения просто-напросто затыкали самые зияющие и глухие дыры, образовавшиеся в процессе партийного руководства всеми сферами жизни страны. От науки и промышленности до образования… То есть для нас с Аленкой распределение, скорее всего, означало, что мы с ней поедем преподавателями английского, немецкого или французского языка куда-нибудь в школу-интернат для малых народов Севера в Ямало-Ненецком автономном округе. А у меня, естественно, на ближайшие годы были совершенно другие планы. К тому же мы с женой собирались в выпускном году завести ребенка. Ну или в начале следующего. Как случится… И я бы хотел, чтобы она рожала в каком-нибудь хорошо оборудованном роддоме, а не в полуубитой районной больнице. Увы, несмотря на декларируемую заботу о человеке, райбольницы в СССР по большей части представляли из себя весьма печальное зрелище.