Ветер утих, но предполагаемый эффект сохранился. Две богатые женщины остановили перебранку и не сводили глаз с Мериры, которая разрешила их протесты быстрым «Цыц!». Когда обе наконец ушли, то оставили непристойную сумму денег вместе со своей благодарностью.

Из-за занавески Мерира появилась, выглядя уставшей, но стоило ей увидеть Сити и Фатиму, как лицо гадалки расплылось в широкой улыбке, и она приветственно их расцеловала. Жрица напускала на себя ауру матроны, усиливаемую возрастом, заботливыми глазами и пухлыми щеками. Но все это было лишь ролью, как и работа гадалкой. Фатиму не обманывала эта маска. За вечно улыбающимися губами таился изворотливый ум, знавший все, что происходило в городе, – как на свету, так и в тенях.

– Клиентура у вас улучшилась, – заметила Фатима.

Мерира закатила глаза:

– Даже богатые хотят знать свою судьбу. А счета нужно оплачивать. – Она положила щедрую пачку купюр на столик рядом со старухой. – И спасибо тебе, Миния, что вовремя остановила, когда я собиралась удавить эту парочку!

Воздух над пустым стулом пошел рябью, откуда появилась нечеловечески высокая женщина с мраморной аквамариновой кожей и яркими нефритовыми глазами. Ее эфемерное тело было таким же прозрачным, как ее легкое платье, развевающееся, словно на легком ветерке. Джанн. Одна из элементальных джинний. Это объясняло произошедшее. Джанн переставила фигуру на доске, что заставило старуху охнуть и прикусить свою руку.

– Ас-саляму алейкум, агент Фатима, – поздоровалась джанн гулким голосом. – Рада снова вас видеть несмотря на обстоятельства.

– Ва-алейкум ас-салям, Миния, – ответила Фатима. Джанн поклонялась Хатор. Джинны, в конце концов, могли принадлежать к любой религии или вообще быть неверующими. Она обернулась к Мерире, которая сняла хиджаб и теперь накладывала черную сурьму на медовую кожу под глазами. – Подозреваю, что «обстоятельства» как-то связаны с прошлой ночью? У вас есть информация?

– Не только у меня. Проходи. – Жрица провела их мимо другой занавески из бусин, на этот раз синих и золотых, по узкому коридору. Быстрый стук в определенном ритме – и дверь перед ними распахнулась. Они ступили в храм Хатор.

Освещенное яркими фонарями святилище было обставлено столами красного дерева и мягкими стульями. Красочные росписи на стенах изображали богов с головами животных или в сияющих коронах. В центре храма стояла черная гранитная статуя сидящей женщины, чью голову венчали изогнутые рога с диском между ними. Хатор. Владычица звезд. Величественная богиня Древнего Египта, низведенная до маленькой группки почитателей в темных переулках Хан-аль-Халили.

Те, кто решал поклоняться забытым богам, делали это втайне. Хоть министерство не было уверено насчет конкретных цифр, предполагалось, что их количество исчислялось в тысячах – и продолжало расти. Сегодня в храме была только одна посетительница: юная девушка в просвечивающей белой рясе. Она поклонилась Мерире, снявшей себлех, под которым скрывалось золотое плиссированное платье. Девушка забрала верхнее одеяние и помогла жрице надеть многоярусный парик. Сити отошла в сторону помолиться у второй гранитной статуи в виде женщины с львиной головой. Хатор, перекинувшаяся в Госпожу Мести и Владычицу Войны – богиню Сехмет.

Фатима наблюдала на расстоянии. Она терпимо относилась к другим религиям. Но верила в Аллаха и что Пророк его – да пребудет над Ним мир – был его Посланником. Даже после всего того, с чем она встречалась по работе, все это казалось странным. Когда Сити закончила молитву, она вернулась к ней, и Фатима переступила с ноги на ногу под ее понимающим взглядом. Они изо всех сил старались не говорить о вере.

– Мерира там, – все, что она сказала, направляя Фатиму в другую часть зала. Жрица Хатор уже сидела на широком багровом диване с ножками в виде звериных лап. Рядом с ней устроилась черная кошка с золотыми серьгами в носу и ушах и ошейнике из лазурита. С ней был еще один человек.