Пересадочная станция (сборник) - Клиффорд Саймак

Итак, с окончанием дневных дел человеческое стадо разбегалось по домам и там старательно развлекалось. Например, читало газеты, полосы которых были заняты лишь очередными сенсациями и перемыванием чьих-нибудь косточек. Или книги — потому что книги были дешевы, и не только по цене, но и по содержанию. Или, как зачарованные, люди просиживали вечера перед телевизором. Или разглядывали марки, стоимость которых страшным образом возрастала с каждым годом. Ну, если не марки, то шахматные фигуры или что-нибудь еще.

Были и такие, кто прибегал к наркотикам, что продавались в любой аптеке и давали человеку пару часов жизни без повседневной монотонности. Потому что ничего нового уже давно не происходило. Когда-то в начале двадцатого века всех взволновали телефон, патефон. Потом появились самолеты и радио, потом — телевидение. А теперь ничего нового не изобретали. Прогресс касался лишь областей, связанных с Нетленным Центром.

Теперь человек был бедней, чем его прародители. Цивилизация оказалась в застое, и уклад человеческой жизни стал чем-то напоминать средневековый. Тогда, чтобы прокормить себя, крестьяне весь день гнули спины на полях, а на ночь, боясь темноты, забивались в лачуги с крепкими дверями.

Вот так и сегодня — торопиться днем и закрываться на ночь. Ночь переждать и снова включаться в гонку.

Но Фросту теперь некуда было спешить. Скрываться — да, но не спешить. Куда ему торопиться, ни одна из его забот этого не требовала. Каждый вечер он забирал свой пакет у бака, выискивал в урнах газеты, подбирал прочую ерунду, которая могла пригодиться. Читал и спал при дневном свете, а с наступлением темноты вновь отправлялся за добычей.

Фрост был не одинок в своих скитаниях по темным и пустым улицам. Иногда он позволял себе перекинуться с кем-нибудь словом, но, не желая ни на кого навлечь неприятности, долгих разговоров не затевал. Впрочем, на пустыре в районе порта он однажды посидел возле костра с двумя бродягами, поговорил с ними. Но когда пришел туда назавтра, их там уже не нашел. Никаких отношений с себе подобными он не завязывал, да никто из них и не пытался сблизиться с ним. Все они были одиночки, Фросту просто хотелось узнать — кто они, кем могли бы стать и зачем бродят по ночам. Но он знал, что спрашивать не должен, да ничего они ему и не скажут. И сам он не станет рассказывать о себе.

А что рассказывать-то? Кто он теперь? Уж никак не Дэниел Фрост, не личность — ноль. Чем он лучше любого из тех миллионов, спящих на улицах Индии, тех, облаченных в отрепья, а то и вовсе нагих?! Чем он отличается от них, живущих впроголодь?!

Какое-то время Фрост ждал, что Святые снова разыщут его, но этого не произошло. Хотя он регулярно встречал следы их деятельности — лозунги, торопливо начертанные на стенах.

НЕ ПОПАДИСЬ НА КРЮЧОК, ПРИЯТЕЛЬ!

ЗАЧЕМ НАМ ЛЖЕБЕССМЕРТИЕ?

А КАК НАСЧЕТ ПРАПРАДЕДУШКИ?!

НАШИ ПРЕДКИ ДУРАКАМИ НЕ БЫЛИ,

А ВОТ МЫ — ПРОСТОФИЛИ!!!

И вновь и вновь повторялся тот самый:

ЗАЧЕМ ЗВАТЬ ИХ ОБРАТНО С НЕБЕС?

Профессиональный рекламщик, Фрост иной раз восхищался их работой. Все это выглядело куда свежее, чем тот замшелый вздор, который сочинял он со своими сотрудниками. Впрочем, их продукция тоже мелькала повсюду, светящиеся буквы украшали многие здания.

Часть лозунгов, надо признать, была позаимствована у рекламщиков XIX века:

НЕ РАСТОЧАЙТЕ — НЕ БУДЕТЕ НУЖДАТЬСЯ!

СБЕРЕЖЕННЫЙ ПЕННИ — ЗАРАБОТАННЫЙ ПЕННИ!

Но и вновь сочиненные утверждали с той же серьезностью:

НЕ СОМНЕВАЙТЕСЬ, ЭТО ТО, ЧТО ВАМ НУЖНО!

ТЕПЕРЬ ВЫ СМОЖЕТЕ ВЗЯТЬ С СОБОЙ ВСЕ!

ВЫ ВЕРНЫ ЦЕНТРУ — ЦЕНТР ВЕРЕН ВАМ!

Увы, все это представлялось теперь весьма банальным — для него, стороннего наблюдателя.