– Давным-давно… настолько давно, что точного времени никто не помнит… разразилась жестокая война между фэйцами и древними существами, угнетавшими их. Одно из главных сражений разворачивалось в этих горах. Наши силы были истрепаны и заметно уступали силам противника. По какой-то причине враги хотели во что бы то ни стало добраться до священного камня на вершине Рамиеля. Сама причина тоже забылась за давностью времен. Но молодой воин по имени Эналий несколько дней сдерживал натиск вражеских солдат. Он нашел естественный проход среди нагромождений валунов, где и затаился, убивая пробиравшихся врагов. Его самого все-таки убили, но ему удалось надолго задержать вражеское войско. Затем подоспели союзники, и мы победили. С тех пор в его честь устраивают Ритуал. Многое в истории той войны навсегда утеряно, однако память о его храбрости осталась.

«Так и имя Кассиана останется в истории», – подумала Неста. А ее собственное? В глубине души ей этого хотелось.

– К вершине Рамиеля ведут несколько путей, – продолжала Эмери. – Самым трудным и бесславным считается тот, что проходит через перевал Эналия. Через естественный проход, о котором я говорила. Этот путь называют Прорывом.

– И почему я не удивляюсь, что Кассиан с братьями выбрали именно его? – пробурчала Неста.

Эмери и Гвин захихикали, но вдали послышался звериный рев, и подруги тут же умолкли.

– Надо распределить дежурства, – напомнила им Неста.

Решили, что первой дежурить будет она, затем Эмери и, наконец, Гвин. После этого все разговоры прекратились. Подруги молча поужинали жареной белкой, которую Гвин удалось стянуть у зазевавшегося иллирианца, но беличье мясо лишь притушило голод, и желудки недовольно урчали.

Неста прислонилась к Гвин. От послушницы веяло приятным теплом, согревавшим озябшие кости. Неста молилась всем богам, которые могли услышать, чтобы урчание желудков не привело к ним никаких хищников.

Утро четвертого дня было солнечным. Снег блестел даже в тени могучих сосен. Гвин забралась на самую вершину дерева, на котором они ночевали. Рамиель находился к северо-востоку от них, в нескольких днях пути. Если они туда доберутся, еще день уйдет на подъем.

– Никого из соперников я пока не заметила, – сообщила она. – Но поблизости есть большое ущелье. Через него переброшен узкий веревочный мост. Мы должны добраться туда первыми. Если это сделают другие, они непременно уничтожат мост, чтобы отрезать путь к Рамиелю. Нужно опередить остальных.

– И далеко до ущелья? – спросила Неста, проверяя, на месте ли ее нож.

На плече у нее висела веревка, за спиной – иллирианский лук. Эмери вооружилась мечом, захваченным в лагере Беллиса. Гвин раздобыла себе щит и нож.

– Если бегом, за несколько часов доберемся, – ответила Гвин.

– Бег может привлечь внимание, – предостерегла Эмери.

– А медлительность оставит нас без моста, – возразила Неста.

Все три переглянулись.

– Значит, бежим, – подытожила Гвин.

Неста и Эмери согласились.

Они двинулись трусцой, намереваясь двигаться как можно тише, хотя выпавший снег и так глушил звуки. Но от бега на пустой желудок, с окоченевшими от холода ногами и уставшим телом, голова Несты загудела.

– А мы тут не одни, – тяжело дыша, сообщила Эмери.

Подруги остановились. Менее чем в пятистах ярдах от них стояли шестеро иллирианских парней.

– Думаете, они знают про мост? – спросила Гвин.

Едва она произнесла свой вопрос, парни бросились бежать. Но не к ним, а в сторону ущелья.

Бормоча ругательства, Неста помчалась вдогонку. Гвин и Эмери поспешили за нею. Снег летел из-под их сапог.

– Быстрее! – торопила подруг Неста.

Впереди появился просвет. Похоже, лес там кончался. Так оно и есть. Теперь они и парни находились на одинаковом расстоянии от кромки ущелья. Добежавшие первыми обрушат за собою мост.

Если же они достигнут моста одновременно…