Бзик, скажете вы? Что за самодурство? Зачем эти игры в простых людей? А вы попробуйте побыть самодержавным государем императором, несущим бремя короны 24 часа в сутки 7 дней в неделю и 365 дней и 6 часов в году, когда за каждым твоим шагом кто-то следит, когда любой твой чих превращается в высочайшее повеление, когда даже твой, простите мой французский, поход в сортир тут же становится поводом для светских пересудов, и я посмотрю, насколько хватит ваших нервов и как долго вы согласитесь в такую жизнь играться.

Я не готовился быть императором, не собирался и, честно говоря, сейчас не очень-то мечтаю. Тем более 24 часа в сутки и так далее.

Поэтому я везде старался категорически отделить личное пространство от императорского и создавал для себя закрытые гавани, где я мог отдохнуть от тяжести короны и побыть просто человеком, а не государем императором. Подобные квартиры у меня были и в Доме Империи (правда, намного больше и значительно роскошнее), и в Петровском Путевом дворце (скромнее кремлевской), а дом в Марфино вообще в моем понимании был моей загородной дачей. И вот теперь Меллас. Дача на берегу моря. Чуть восточнее мыса Форос. Отдыхаю прям как генсек какой-нибудь, прости господи.

Всегда хотел иметь квартиру в Крыму.

И в такие мои, а теперь уже наши квартиры никто не имел права заходить. Даже Евстафий приходил исключительно по вызову. И прибирались здесь, пока нас не было, под строгим его надзором, чтоб не совали нос куда не надо.

Цари тоже люди, у них есть личная жизнь, свои маленькие семейные тайны и свои тараканы. Как и у всех нас.

Медленно иду назад, на ходу просматривая бумаги. Слышу смешок и произнесенное нараспев:

– Голопузый!

Не поднимая глаз, иронизирую:

– На себя посмотри.

Вновь смех.

– А зачем мне на себя смотреть? У меня ты для этого есть.

Все ж таки поднимаю взгляд и любуюсь тем, как Маша призывно потягивается в постели. Склоняюсь и нежно целую ее бархатистую кожу.

– Как там наш животик поживает?

Жена слегка вздыхает.

– Все еще не уверена. Но и признаков, которые бы это исключили, по-прежнему нет. Так что…

Продолжаю целовать.

– Эй, ты куда?

– Угадай.

Игривый визг, помноженный на счастливый смех.

– Ну, что ты… делаешь!.. Придется мне опять в душ идти!

– Можно подумать, ты бы и так не пошла.

– А ты мне спинку потрешь?

– И не только спинку…

«Мсье Мостовский!

Не соблаговолите ли Вы нанести мне визит по весьма срочному делу, не терпящему отлагательств?

Жду вас сегодня в моем доме в 10 часов 30 минут утра.

Баронесса Беатриса Эфрусси де Ротшильд»

– Однако!..

Крым. Дворец Меллас.

9 (22) августа 1917 года

Завтрак на террасе с видом на сад и утреннее солнышко. По случаю среды Успенского поста вкушаем простые овощные салатики, хлебцы, фрукты, апельсиновый сок. Обслуживаем себя сами. Никаких слуг нет. Мы же не бояре какие.

– Какие планы на день?

Пожимаю плечами.

– Будни. Ничего примечательного. Думаю, что до вечера возьмем Константинополь и Дарданеллы с обеих сторон пролива.

Маша поднимает брови:

– Такое серьезное сопротивление в Константинополе? Ты же вчера утром говорил, что войска входят в город с трех сторон сразу.

Киваю, соглашаясь.

– Да, так и есть. Вошли и медленно выдавливают местных жителей из города. Не стрелять же по ним и в самом деле?

– Этого только не хватало.

Жую салатик.

– Вот и я об этом. Уже вошли в центр. Сегодня выдавим окончательно. Одно плохо – город горит, и похоже, что его всерьез поджигают, а не просто случайные и стихийные возгорания. Радует, что хотя бы, как это следует из докладов, дворец Долмабахче не особо пострадал, что удивительно само по себе. Возможно, не решились сжечь дворец султана, надеясь как-то вернуть город по итогам мирных переговоров. А так – да, жгут.

Она нахмурилась.