Княжич - Андрей Минин (2021)

Выдержав эту каторгу и наполнив полных два ведра, я поспешил по утренней прохладце домой. Да дал такого стрекоча, что пролил часть колодезной воды прямо на ботинки. Брррр… Холодно, заскочил я в дом, быстренько разлил воду по кастрюлям и в чайник, да поспешил сменить насквозь мокрые, склизкие носки.

Эх! Вот вечно со мной что-то не так. То родственники, то бандиты. Сейчас вот слухи нелепые. Словно рок какой завис – постоянно испытывает меня жизнь на прогиб.

На часах было шесть тридцать утра, значит, пора заниматься, постарался я выкинуть посторонние мысли из головы и присел на пол, оперевшись спиной на тёплую бревенчатую стену с запахом смолы и её потёками по всей длине брёвен. Сел напротив окна, в которое начинало светить по-утреннему ласковое солнце, и отрешился, начиная прогонять силу через средоточие. Наполнял его, пока не почувствовал жжение во всём теле, и оно, средоточие, словно раздувшийся пузырь не начнёт трещать от нагрузок. Было больно. Очень-очень больно, не щадил я себя, тренируясь до изнеможения и кровавого пота. Вот ещё одна причина, почему многие члены известных семейства бояр застревают на своей ступени, не спеша идти дальше. Больно. Банально, но это так.

Хорошо хоть после того как я прыгнул на вторую ступень, мне больше не надо заниматься по восемь-двенадцать часов кряду. Хватает получаса в день. Даже это много, если честно, натурально начинает сводить у меня конечности, накатывает жуткая слабость, а голова тяжелеет. Кровь из носа – и это ещё не все последствия сложной каждодневной тренировки.

Я бы, может, и прекратил себя так мучить, но в отличие от родственников мне не повезло, и каждая следующая ступень даётся тяжелее прежней. На одной родословной тут не пролезешь. Нужно усердно работать над собой.

Хотя одну странность я заметил. И это страшно. Слишком уж быстро у меня стало раскачиваться средоточие. Аномально быстро! Зарылся я в книги, ища ответ, и ничего не нашел. Самый простой вариант – меня раньше травили. Давали препараты, искусственно замедляющие развитие как кудесника, вот они и вышли из крови. Думать же о том, что кто-то подливал в твой чай отраву, тяжело. Горько и противно. И ведь не подкопаешься. Есть у меня на примете человек, кто мог это делать. Мачеха, будь она неладна. Везде торчит её поганый нос.

– Расквитаемся ещё, – пообещал я и открыл глаза, заканчивая свою ежедневную тренировку и по привычке вытирая кровь над губой.

– Снова истязаешь себя? – стояла надо мной Алиса, держа в руках платок. – Поберёгся бы, – неодобрительно покачала она головой, причём с заботой.

Вот что порка святая делает! Не зря в нашей семье, ещё в родовом гнезде, было правило: бей жён к обеду, чтоб щи были горячи, а каша маслена. Нет, я, конечно, старался не прислушиваться к словам старичья, но выходит, крупица истины в их словах есть. Ведь так? Проплакавшись вчера, Алиса пришла в себя и молча меня выслушала. Нормально поговорили. Без всех этих истерик, упрёков и битья посуды. Нет, правы старики, считающие, кто жён не учит, тот о своей душе не думает и себя погубит, и дом свой. А коли воспитываешь её, то всё будет споро и всё будет полно.

Тьфу! Привязалось же? Прямо наизусть их слова помню, так они мне надоели своими поучениями и упрёками. В угол ставили, если их слова слово в слово не повторю.

– Спасибо, – принял я платок с благодарностью и усиленно потёр им лицо.

– Фу, – сморщилась она, когда я встал. – Сходи в душ. Пропотел, – мягко толкнула она меня в нужном направлении.

– Угу, – кивнул я и шатающейся походкой ушел мыться, не замечая, каким диковинным взглядом на меня смотрит жена.

Хорошенько ополоснувшись и частично сняв усталость под струями горячей воды, я вышел на кухню, где меня ждал завтрак.

– Юлиана ещё спит? – Я присел за стол, перед тарелкой, полной рисовой каши, заправленной маслицем, взбитым из молочка наших бурёнок, мычащих спозаранку и просивших выпустить их в поле, пощипать прошлогоднюю травку на прогалинах.