Гром победы - Дмитрий Старицкий (2016)

– Это, Вит, пионер заката эпохи воздухоплавания, – гордо заявил я. – Летательный аппарат тяжелее воздуха. Плоскости только перкалью обшить, да кокпит жестью обтянуть для лучшей обтекаемости воздуха. И можно лететь. Вон у стены пропеллер стоит.

– Паровая машина Урса, как я понял? – Плотто обошел недостроенный самолет со всех сторон.

– Она самая.

– Работает на чем? На керосине?

– Именно так.

– Сколько ест горючего?

– Точно пока не знаем. Могу сказать только, сколько эта машина потребила на стенде.

– Меня интересует расход топлива в полете. – Плотто снял кепи и, не выпуская его из руки, почесал затылок.

– Полечу – узнаем, – пожал я плечами.

– Сам собрался лететь?

– Ну а кто же?

– Не-э-э-эт, Савва, так дело не пойдет. Я запрещаю тебе летать. Разобьешься, кто машину доделает с учетом ошибок? – Плотто явил свой аватар грозного командира. – Я лучше тебе парочку мичманцов пришлю. Как ты говоришь, безбашенных. Они станут твоими испытателями, тем более что все свободное время они только и спорят о возможности летательных аппаратов тяжелее воздуха.

– А я думал, ты вообще эту идею зарубишь, – с некоторой ехидцей ухмыльнулся я.

– Какая скорость у него будет? – не обратил командор внимания на мою подколку.

– Километров сто тридцать – сто сорок в час где-то, по расчетам. Но если сделать планер более обтекаемым, то еще прибавить можно, движок потянет.

– Годится, – сказал Плотто.

Я не понял, что годится и куда годится, переспросил:

– А что случилось?

– Завтра, наверное, уже будет во всех газетах. – Командор снова нахлобучил на голову форменное кепи. – Островитяне тремя дирижаблями бомбили нашу базу флота на Северном море. Никого не утопили, но сам факт. Зенитки оказались слабоэффективные. Там либо все баллистические расчеты надо менять, либо другие снаряды применять, а не шрапнель. А такой истребитель дирижаблей будет в самый раз. Главное, догонит и собьет. Не маловато будет иметь один пулемет?

– Больше этот планер не потянет. Нужна совсем другая конструкция.

– Вот и делай другую конструкцию, а сам летать не смей. Приказываю тебе именем императора.

– А в бой? – спросил я с надеждой.

– В бой пойдешь только тогда, когда самолет испытают и докажут, что он может летать. Пилотов мы найдем и обучим. А вот такую голову, что придумывает подобные штуки, вряд ли. Понял, Савва?

– Что уж тут не понять… – шмыгнул я носом. – Обидно только.

– Отставить! Кобчик, вы капитан-лейтенант воздушного флота или кто? – строго прикрикнул на меня командор.

– Отставной капитан, – буркнул я.

– Ну так марш на медкомиссию, – рявкнул Плотто. – Развел тут, понимаешь, студенческий салон с барышнями.

– Знаешь что, капитан-командор, – упер я руки в боки «фертом», расставив ноги «азом». – Потрудитесь для начала правильно титуловать камергера его светлости и коммерции советника. И так как я в данный момент старше вас не только по рангу, но и по чину, то ваш приказ вынужден игнорировать. Аппарат – моя собственность, построен на мои деньги, и я буду делать с ним, что хочу и как хочу. Тем более на первом прототипе мною уже совершены рулёжки по полю и подлеты. То есть взлет и посадка таким аппаратом под моим управлением произведены. Неоднократно, что характерно. Подняться выше двадцати метров помешало только то, что укороченный дирижабельный винт совершенно не подходит к моему аппарату, в данный момент его заново обсчитали и вытачивают новый.

Я повел Плотто в соседний ангар и показал ему биплан на четырехколесном шасси, похожий на «Фарман-22» времен Первой мировой войны. Он был полностью готов, но стоял без винта. Он также сделан по толкающей схеме, а поднят на высокое шасси только потому, что винт от дирижабля был очень большой, больше чем нужно. Даже укороченный.

Там ему и заявил с гордостью: