Генерал-адмирал - Генерал-адмирал (2011)

— Что с вами, Викентий Зиновьевич? Вы стали довольно рассеянны.

— Прошу простить, Алексей Александрович. Просто вы тут упомянули о том, что ищете финансиста…

— Да, а что?

— Э-эм… мне кажется, я знаю человека, который мог бы вам подойти.

Я усмехнулся:

— Вы разбираетесь в финансах?

— Нет, — усмехнулся в ответ жандарм, — в людях.

— Хм, интересно. И кто же эта таинственная личность?

— Осужденный Кац.

Я удивленно воздел брови:

— Осужденный?

— Да, Алексей Александрович. — Штабс-ротмистр явно наслаждался произведенным впечатлением.

— Да еще и Кац?

— Именно. Кац Яков Соломонович!

Я несколько мгновений непонимающе сверлил штабс-ротмистра взглядом. Еще в самом начале нашего общения, когда мы с ним обсуждали общие принципы деятельности его службы, я настоятельно рекомендовал ему не брать в нее евреев. Хотя бы на руководящие посты. Нет, антисемитизмом я не страдал. В моей команде, оставшейся в прошлом, вернее, в будущем, двое из семи членов ближнего, так сказать, круга носили фамилии Цеперович и Нудельман. Так что ничего против людей этой крови я не имел. Вопрос был в другом. Здесь, в этом времени, евреи все еще были изгоями. То есть очень сплоченной и насквозь пронизанной мощными неформальными, в первую очередь родственными и общинными связями группой. Причем большое влияние в еврейских общинах имели раввины. Из чего вытекало, что даже самая искренняя вера в меня и верность этих людей будут подвергаться сильнейшему воздействию со стороны. И в один прекрасный день к ним может прийти какой-нибудь двоюродный брат жены дяди внучатого племянника свекра шурина, приехавший из какого-нибудь Бирмингема навестить родственников, и попросить о ма-а-аленькой услуге. Ну, или при очередном посещении синагоги раввин попросит их задержаться и ответить на пару вопросов вот этого уважаемого человека, который сильно помог общине и через пару дней уедет к себе в Бостон. Но если, зная все это, штабс-ротмистр все равно предлагает мне Якова Соломоновича Каца, значит, дело обстоит не совсем так, как кажется на первый взгляд.

— Поясните.

— Дело в том, что он русский.

— С такими-то именем и фамилией? — Я недоверчиво хмыкнул.

Жандарм усмехнулся:

— Да, по их законам. Соломон Кац — его отец, а матушку звали Авдотья Микулина. У евреев же родство исчисляется по матери.

Я понимающе кивнул. Действительно, у евреев родство исчисляется по матери. Впрочем, не только у евреев — подобные традиции имеют и другие народы, например туареги или некоторые племена аборигенов Австралии, и связаны они, как правило, с тем, что в определенный момент истории такой народ оказался на грани вымирания, потеряв гигантское число мужчин, и женщинам пришлось рожать детей от кого попало — от солдат-оккупантов или от собственных рабов. Именно в этот момент и произошла смена традиции признания родства от классической, по мужчине, к обратной — по женщине. Прямым подтверждением тому служит, например, Ветхий Завет, собрание древнейших текстов еврейского народа. В той же Книге Бытия, в которой рассказывается о родословной первых людей, написано: «У Еноха родился Ирад [Гаидад]; Ирад родил Мехиаеля [Малелеила]; Мехиаель родил Мафусала; Мафусал родил Ламеха». Ни о каких матерях и их национальной принадлежности пока не упоминается. Не важны они — родство идет по отцу.

— К тому же папаша его был в свое время за что-то изгнан из таманской общины и просто ненавидит соплеменников, каковую ненависть передал и сыну. Большего антисемита, чем Яков Кац, я не встречал.

— Ну, антисемиты мне тоже ни к чему, — покачал я головой. — Особенно на этом месте. Так или иначе моему финансисту придется общаться с банкирами, а среди них представителей этого… вероисповедания[8] непропорционально много. И мне совершенно не нужны лишние проблемы.