Генерал-адмирал - Генерал-адмирал (2011)

В бытовом обустройстве профессору очень помог артельщик татар, пятидесятипятилетний Фарид, оказавшийся опытным и расторопным хозяйственником. Он почти всю свою жизнь проработал артельщиком — то бурлацким, то плотницким, то артели землекопов, и только пару лет назад решил остепениться и осесть в Балыкши. Но прошедшие два года выдались не слишком удачными, так что уже этой весной Фарид решил вернуться к оставленным промыслам и сбил артель из земляков. Причем, не зная, какая работа может подвернуться, артель сбил на все случаи жизни. И вероятно, именно поэтому заработок за лето у них вышел скудный. Купцы нанимали знакомые артели, да к тому же заточенные под конкретные задачи. В итоге, несмотря на то что Фарид вроде как отошел от дел не так давно и кое-какие связи у него остались, все наиболее выгодные подряды проплыли мимо него. Когда в самом конце сезона Фарид с земляками собирался уже отправиться домой, почти ничего не заработав, в Астрахани вдруг объявился Тимирязев и начал искать людей на долгий найм. Разумеется, Фарид воспринял его предложение как манну небесную — уж больно туго у артельщиков обстояли дела дома. Выторговав согласие не слишком опытного в таких делах профессора на выплату аванса, они с облегчением и даже радостью нанялись к нему на три года. Тем более что плыть предстояло мимо их Балыкши и они успевали передать деньги семьям.

К середине октября практически обустроились. Изб поставили всего девять: восемь у подножия холма, а одну почти у вершины — там Тимирязев велел обустроить метеостанцию, следить за которой и снимать показания всех шести ее приборов, от термометра и осадкомера до анемометра и гигрометра, вменялось в обязанность приват-доценту Книппельниху и одному из студентов. Кроме изб, построили конюшню на два десятка лошадей, закупленных у киргизов, и овчарню на отару в сорок пять овец.

В конце октября ударили первые морозы, а спустя две недели Урал встал. Профессор очень надеялся, что до этого времени успеют доставить заказанный им керосин, бумагу и все остальное, но не случилось. Однако отменять запланированные на зимний период занятия со студентами Климент Аркадьевич не стал, хотя теперь занятия проходили либо в сумерках, царивших в избах день напролет, либо при сальных свечах — единственных источниках освещения, которыми смогли закупиться на месте. Драгоценный керосин профессор берег и лампы зажигал только на уроках с учениками из числа нанятых русских и татар. Тех, кто пожелал обучаться грамоте, оказалось пятнадцать человек, и Тимирязев посчитал глупым отказывать себе в возможности подготовить грамотных помощников. По его планам, через год число работников на опытовой станции должно было вплотную подойти к цифре в сто человек, а в сезон и преумножиться, так что образованный персонал очень пригодится. Возились с ними студенты — обучали читать и писать, преподавали счет и основы сельскохозяйственных наук. Тут без света никак было не обойтись. Со студентами же занимались в основном устно. Но при таком соотношении студентов и преподавательского состава и при наличии у последнего свободного времени, которое тратить было не на что, кроме как на просвещение, качество обучения Климента Аркадьевича вполне устраивало. Хотя студенты от таких занятий иногда подвывали и покряхтывали.