Зов крови - Швайкерт Ульрике (2010)

Тот промолчал, неподвижно уставившись перед собой широко раскрытыми глазами. Видел ли он ее вообще? Его молчание еще больше обеспокоило девушку. Это было не в его духе. Кармело должен был ругаться и чертыхаться, клясться отомстить или, по крайней мере, жаловаться на боль. Однако после ее слов он немного выпрямился и пошел быстрее. Латона повела его мимо театра Марцелла, а потом они побрели по кривым переулкам к их жилищу за церковью Сан-Никола-де-Калькарио. Когда они вошли в прихожую, Кармело уже оправился настолько, что смог сам подняться по лестнице.

— Сядь на кровать, — сказала она, когда ей наконец удалось открыть заржавевший дверной замок. — Я соберу самые важные вещи.

С легким сожалением Латона оставила все свои платья, шляпы и перчатки и вместо них запихнула в самую маленькую дорожную сумку мешочки с серебром и пару предметов из белья. Она как раз достала из сундука свежую рубашку, чтобы дать ее Кармело, и замерла посреди движения. Белая шелковая рубашка полетела на пол. Латона не услышала ни малейшего шороха с лестницы, но, тем не менее, всеми своими фибрами почувствовала, что они были там. Девушка попятилась, пока не натолкнулась на кресло. В немом ужасе Латона смотрела на ручку двери, которая медленно опускалась.

Как и говорила Алиса, порез на ее груди действительно оказался длинным, но не очень глубоким. Однако из-за серебра рана оставалась открытой и вследствие этого девочка потеряла довольно много крови, пока они добрались до Золотого дома. Хиндрик отнес ее в саркофаг и послал Иви за кровью. Синьора Цита сразу же пришла с тяжело нагруженным подносом и оставалась рядом с Алисой до тех пор, пока та не выпила все до дна. Женщина наклонилась и по-матерински погладила ей волосы.

— А теперь спи, моя дорогая, и тогда все скоро заживет.

Потом она поспешила из комнаты и забрала с собой Иви и волка, чтобы Алиса могла немного поспать. Если бы только она могла отдохнуть! До утра было еще очень далеко, и она чувствовала себя такой взбудораженной, что ходила бы по комнате взад и вперед, если бы не рана, которая не переставала кровоточить и сильно болеть. Однако Алиса понимала, что должна лежать спокойно, и потому старалась погрузиться в размышления над событиями ночи.

Тихий шорох со стороны двери заставил ее выглянуть из открытого саркофага. Толстощекое лицо Лучиано виднелось в дверной щели. Когда он увидел, что Алиса обнаружила его, то сразу отпрянул в сторону.

— Заходи! — крикнула она, радуясь, что наконец сможет поговорить хоть с кем-то, и одновременно чувствуя облегчение от того, что с ним все в порядке.

Лучиано робко открыл дверь и зашел, оставаясь, однако, у стены и пряча взгляд.

— Что такое? — спросила Алиса. — Ты ранен?

— Нет, — едва слышно ответил Лучиано.

— Тогда подойди ближе, а то мне больно выглядывать из гроба, чтобы видеть тебя.

Он выполнил ее просьбу, но у него все еще была опущена голова, и он не осмеливался смотреть ей в глаза.

— Все очень плохо? — после паузы спросил мальчик.

Алиса хотела пожать плечами, но решила лучше не делать этого, так как боль горячими волнами пошла по телу.

— Нет. Рана неглубокая, но должно пройти какое-то время, прежде чем она заживет. Что Леандро сделал с тобой?

— Он спас меня! — горько выкрикнул Лучиано. — А вас оставил на произвол судьбы. Леандро притащил меня сюда, но он еще ответит за это, я клянусь тебе! Я сообщу графу, какому предателю он доверил свою библиотеку!

— Есть вещи и похуже, чем быть спасенным, — рассмеявшись, сказала Алиса. — Он точно не единственный, кто считает лишь свою семью достаточно ценной для того, чтобы остаться на этой земле.

Она подумала о Франце Леопольде и его клане.

— Что может быть хуже, чем оставить своих друзей в большой опасности? — в отчаянии крикнул Лучиано.