Чужак - Стивен Кинг (2018)

– Да, они здесь. – Чужак широко улыбнулся, сверкнув золотым зубом. Это был золотой зуб Клода Болтона. И татуировки на руках чужака были татуировками Клода Болтона. – И не только они, но еще и другие, включая двух пацанов, которых они пытались спасти. Я их чувствую сквозь камни. Они совсем рядом. Роджер Болтон и его сыновья – вон там. – Он указал пальцем. – Буквально в двадцати футах под Змеиным брюхом. Я их чувствую сильнее всего. Не только потому, что они так близко. В них текла кровь того, кем я сейчас становлюсь.

– Но в пищу они не годятся, как я понимаю, – сказал Ральф, глядя на раскладушку и на пенопластовый холодильник, стоявший рядом с ней. Вокруг холодильника были разбросаны кости и кусочки звериных шкурок.

– Конечно, нет, – раздраженно ответил чужак. – Но от останков исходит… я даже не знаю… Обычно я ни с кем не обсуждаю такие вещи. Что-то вроде невидимого сияния. Некое излучение, которое чувствую только я. Даже от этих мальчишек исходит сияние, хотя у них оно слабое. Очень слабое. Потому что они глубоко под землей. Погибли, исследуя неизведанные территории Мэрисвиллского провала.

Он опять улыбнулся, на этот раз показав почти все свои зубы. От этой улыбки Ральфу стало не по себе. Наверняка точно так же чужак улыбался, когда убивал Фрэнка Питерсона, когда рвал зубами еще теплую плоть и пил боль умирающего ребенка вместе с его кровью.

– Сияние, как свет ночника? – спросила Холли. В ее голосе слышалось искреннее любопытство. Снова скрипнула лестница. Холли спустилась еще на пару ступенек. Ральф посылал ей отчаянные мысленные сигналы: стой на месте, а еще лучше – иди наверх. Наверх и наружу, обратно под жаркое техасское солнце.

Чужак только пожал плечами.

Возвращайся назад, думал Ральф, обращаясь к Холли. Вот прямо сейчас развернись и иди. Когда я буду уверен, что ты уже вышла наружу, я все-таки выстрелю. Даже если моя жена станет вдовой, а сын лишится отца, я буду стрелять. Это мой долг перед Терри и перед всеми, кто был до него.

– Ночник, – повторила она, спустившись еще на одну ступеньку. – Чтобы было уютнее спать. В детстве у меня был ночник.

Чужак смотрел на нее поверх плеча Ральфа. Сейчас, когда он стоял спиной к свету и его лицо скрывалось в тени, Ральф разглядел странный блеск в его разных глазах. Они как будто светились сами по себе. Вернее, они испускали свечение – тонкими, как бы колышущимися лучами, – и Ральф понял, что имела в виду Грейс Мейтленд, когда говорила, что вместо глаз у ее странного гостя были соломины.

– Уютнее? – задумчиво повторил чужак, словно не совсем понимая значение этого слова. – Да, наверное. Хотя я раньше не думал об этом в таком ключе. Мне важнее информация. Даже мертвые, они излучают сущность Болтонов.

– То есть воспоминания? – Еще шаг на ступеньку ниже. Ральф оторвал левую руку от правой и сделал знак Холли, чтобы она шла назад, хотя знал, что это бесполезно.

– Нет, не воспоминания. – Чужак раздраженно тряхнул головой, но в его голосе Ральф уловил характерное горячечное возбуждение. Он не раз с этим сталкивался на допросах. Конечно, не каждый подозреваемый проявляет желание говорить, но большинство проявляют, потому что их тяготит одиночество в замкнутом пространстве собственных мыслей. А этот чужак слишком долго пробыл наедине со своими мыслями. Всегда один. Неизменно один. Стоит только взглянуть на него, чтобы это понять.

– Тогда что? – Холли стояла на том же месте. Спасибо Господу за малые милости, подумал Ральф.

– Родство по крови. Это не просто воспоминания, передающиеся из поколения в поколение. И не внешнее сходство. Это способ существования. Образ бытия. Это не пища, но сила. Их души исчезли из мира, их ка больше нет, но что-то осталось, даже в их мертвых телах и мозгах.

– Как ДНК, – сказала Холли. – Может быть, память рода. Или расы.