Сломанные девочки - Сент-Джеймс (2020)

Звук был таким громким, а кровь так сильно ударила ей в уши, что она перестала слышать, что происходит в комнате: скрежет отодвинутого стула, восклицание учителя, испуганный плач ребенка. Сисси кричала до тех пор, пока у нее не заболело горло. По ногам текло что-то теплое, и она ненароком подумала, что описалась. Затем ее схватили чьи-то руки, и она почувствовала, как ее трясут. Словно издалека прозвучал голос миссис Пибоди: «Сесилия! Сесилия!»

Холодный воздух ударил Сисси по лицу. Она моргнула, повернула голову и снова уставилась в центр комнаты.

Мэри Хэнд исчезла.

На ее месте стояла женщина. Сисси потребовалось несколько мучительных секунд, прежде чем она узнала в ней свою мать. Та была одета в шерстяное зимнее платье и пальто, застегнутое под самое горло. Вокруг шеи она повязала шарф, в руках держала сумочку. Волосы мать, как всегда, завязала в узел на затылке, а ее тонкое лицо выражало страх и тревогу.

– Милая, милая! – воскликнула она.

Руки, державшие ее под водой в ванне.

Руки матери, удерживавшие ее на дне, пока соленая вода заполняла нос, рот и легкие Снеси, а она пыталась вырваться.

Мэри все знала и все видела. Все. Даже то, в чем ты сама всю жизнь боялась себе признаться.

Мэри знала правду и демонстрировала ее тебе при встрече. Даже если правда заключалась в том, что тебя пыталась убить собственная мать. Даже если в глубине души ты всегда это знала.

Вот что случилось с Соней, вот что она увидела, когда вышла из автобуса. Она увидела Мэри, а под маской Мэри – человека, который ее убьет. Так же, как только что Сисси. Соня бросила чемодан и побежала прочь. Вот только бежала она не очень быстро и потому не убежала далеко.

Сисси посмотрела в испуганное лицо матери, почувствовала, как между ног растекается жижа, услышала рев ребенка и расплакалась.

Глава 31

Бэрроне, Вермонт

Ноябрь 2014 г.

Машина подскакивала на рытвинах проселочной дороги, когда они выезжали на Олд-Бэрронс-Роуд. Гаррет молчал. Фиона откинулась на спинку своего сиденья. У нее ужасно болела шея, и боль поднималась выше в голову. Несмотря на работающую печку в салоне, руки и ноги у нее по-прежнему никак не могли согреться.

– Что тебе сказал Лайонел? – спросил Гаррет через некоторое время.

– Что? – выдавила из себя Фиона.

– Старый торчок. Что он, что его сынок. Тот вышиб себе мозги – не из пистолета, а при помощи кокса, но разницы никакой. Лайонел уже тридцать лет держит тут приют для завязавших, но я-то знаю, что там происходит на самом деле. Понимаешь, о чем я?

– Мне показалось, что он говорит правду, – сказала Фиона.

– Он врет, – ответил Гаррет, и Фиона скорее почувствовала, чем увидела боковым зрением, что он повернул голову к ней. – Фиона, ты должна сказать мне, что он тебе сообщил. Прямо сейчас.

Она запомнила каждое слово того разговора.

– Он сказал, что, когда погибла моя сестра, Тим Кристофер был с вами в машине. В вашей машине. – Она осмотрелась. Нет, не в этой машине. Тогда Гаррет еще работал в полиции и ездил на служебном автомобиле. – Вот почему никто не видел машину Тима в тот вечер, – она медленно подбирала слова. – Они видели полицейский автомобиль, но не обратили на него внимания. Ведь вы-то не убивали Деб.

– Разумеется, я не убивал твою сестру, – сказал Гаррет.

– Тим ее убил, – продолжила Фиона. Произнося эти слова, она не сомневалась в своей правоте, – несмотря на двадцать лет поисков и сомнений, несмотря на непонимание и боль, несмотря на чувство, будто в ее мозг воткнули кусок раскаленного металла. Вот она правда, которая всегда оставалась неизменной. – Все эти разговоры о том, как Тима подставили, – полная чушь. Он ее убил, а вы помогли ему замести следы. Так же, как с Хелен Хейер.

Гаррет вздохнул.

– Это было очень давно, Фиона, – сказал он, и в его голосе звучала нарочитая скорбь. – Прошло целых двадцать лет.