– Директор Айдлуайлда. Некая Джулия Пэттон. – Джейми положил папку на место. – Она умерла в 1971 году, так что тут тоже тупик. И я не могу получить архив документов по ученицам, потому что школа очень долго простояла закрытой. А Энтони Иден не отвечает на мои звонки.

– Ага, – Фиона подняла ложку. – Тут в дело вступаю я. Мне он ответил.

Джейми покачал головой:

– Ну конечно.

– Иногда довольно выгодно иметь на своей стороне настырного журналиста, – сказала Фиона. – Но мы все равно в тупике. Потому что, если верить Энтони Идену, архива школьных документов вообще не существует. Представляешь?

Джейми выпрямился на стуле.

– Куда они делись?

– Исчезли, когда школа закрылась, скорее всего, были уничтожены. Все документы за 60 лет.

– Это, конечно, осложняет дело, – он растерянно почесал бороду. – Думаешь, Иден врет?

– Возможно, – ответила Фиона, зачерпывая ложкой макароны. – Всегда есть такая вероятность. Но я не могу понять, зачем ему это. Он хочет, чтобы со всем этим покончили как можно скорее, ему нет смысла затягивать процесс. Не могу представить, как он перетаскивает в секретное место коробки со старыми заплесневелыми документами, чтобы их никто не нашел. И непонятно, что он может скрывать, ведь он еще даже не родился, когда все произошло.

– Мне тоже непонятно. Но я все равно проверю местные склады – вдруг он арендовал где-то помещение. Для такой кучи документов понадобится много места.

Фиону это устраивало. Она обещала Энтони не поднимать шум, но не гарантировала защиту от полицейских проверок.

– Что еще ты узнал? – спросила она.

– Мы провели стандартную проверку по имени. Ей было всего 15, так что информации совсем мало. Записей от врачей или стоматолога нет. В нашей системе она тоже не зарегистрирована – она не совершала преступлений и не сбегала из дома ранее. У нас даже нет ее свидетельства о рождении – она не местная.

Это удивило Фиону. От Бэрронса было всего несколько часов езды до Квебека, и французские фамилии были здесь нередки.

– Она из Канады?

– Из Франции, – покачал головой Джейми.

Проклятье. Она могла сама подумать об этом, а не делать предположения и искать шире, а не только в Бэрронсе и его окрестностях. «Никогда не строй предположений», – зазвучал голос отца в ее голове.

– Вы нашли записи иммиграционной службы?

Он кивнул, лицо его было непроницаемым.

– Она прибыла в страну в 1947 году.

Фиону как будто ударило. 12-летняя одинокая девочка приехала из Франции вскоре после войны.

– Черт. Хочешь сказать, она была беженцем?

– Да.

Фиона отложила ложку и задумалась, прикрыв пальцами глаза.

– Значит, ее детство прошло во Франции как раз во время немецкой оккупации. Она лишилась родителей и семьи. А потом приехала сюда только для того, чтобы…

– … ее убили и сбросили в колодец, – закончил Джейми.

Некоторое время они молчали. Хотя все произошло более шестидесяти лет назад, но эта история отдавала чем-то скверным. Фиона как будто снова почувствовала запах гнили из черноты колодца. Она крепко сжала и разжала кулаки. Однако былого не вернешь. Соня Галлипо была мертва, и неважно, насколько это несправедливо. Фиона не могла этого изменить, но, возможно, могла повлиять на последствия.

– Что насчет ее документов из Франции? Вам удалось их получить?

Джейми сидел, откинувшись на спинку стула, и пристально смотрел в экран ноутбука, будто надеясь добиться от него ответа. Он вяло потянулся за банкой пива и допил ее.

– Я отправил запрос, это займет пару дней. Мне разрешили это сделать на случай, если у нее остались родственники в Европе, которых мы можем оповестить. Может быть, кто-то ее до сих пор ищет.

Фиона уставилась на него. Она и раньше знала, как работают маленькие полицейские участки, а после года отношений с копом узнала еще больше.

– Сколько у нас есть времени? – спросила она.

Джейми покачал головой: