Алмазная колесница - Борис Акунин (2012)

Объясняться с ним без языка было затруднительно, да и времени жалко – в письме ведь сказано «Now!». Брать с собой в гостиницу это чучело тоже было нельзя. Эраст Петрович намеревался проскользнуть в отель незамеченным, а Маса своими деревянными котурнами грохотал, как целый эскадрон.

Пришлось пойти на хитрость.

Фандорин сделал вид, что передумал выходить из дома. Скинул цилиндр, плащ. Вернулся в комнаты, даже умылся перед сном.

Когда же Маса с поклоном удалился, титулярный советник залез на подоконник и спрыгнул в сад. В темноте больно ударился коленкой, выругался. Это надо же – до такой степени быть затравленным собственным слугой!

До «Гранд-отеля» было рукой подать.

Гранд-отель в Йокогаме. Объявление в путеводителе по Японии конца 19 в.

Эраст Петрович прошел пустынной набережной, осторожно заглянул в фойе.

На удачу портье дремал за своей стойкой.

Несколько бесшумных шагов, и ночной гость уже на лестнице.

Взбежал на второй этаж.

Ага, вот и номер 16. В двери торчал ключ – очень предусмотрительно, можно обойтись без стука, который в ночной час, не дай Бог, привлек бы внимание какого-нибудь бессонного постояльца.

Фандорин приоткрыл дверь, скользнул внутрь.

На сером фоне окна прорисовывался силуэт – но не Асагавы, а куда более тонкий.

Навстречу вошедшему метнулась по-кошачьи гибкая фигура.

Длинные пальцы обхватили лицо оторопевшего вице-консула.

– Я не могу без тебя! – пропел незабываемый, чуть хрипловатый голос.

Ноздри титулярного советника щекотнул волшебный аромат ирисов.

ГРУСТНЫЕ МЫСЛИ,

НА СЕРДЦЕ ТОСКА – И ВДРУГ

ЗАПАХ ИРИСОВ.

ЗОВ ЛЮБВИ

«Не поддаваться, не поддаваться!» – отчаянно сигналил обезумевшему сердцу разум. Но руки сами, вопреки рассудку, обхватили упругое тело той, что измучила душу бедного вице-консула.

О-Юми рванула его воротничок – на пол полетели пуговицы. Покрывая быстрыми поцелуями обнажившуюся шею, задыхаясь от страсти, она нетерпеливо потянула с плеч Фандорина сюртук.

И тут произошло то, что следовало бы назвать истинным торжеством разума над необузданной стихией чувств.

Собрав в кулак всю свою волю (а таковой титулярному советнику было не занимать), он взял О-Юми за запястья и отвел их от себя – мягко, но непреклонно.

На то было две причины, и обе веские.

Первую Эраст Петрович наскоро сформулировал так: «Что я ей, мальчик? Захотела – исчезла, захотела – свистнула, и я тут как тут?» Несмотря на свою расплывчатость, резон был наиважнейший. В схватке двух миров, именуемой «любовью», всегда есть монарх и подданный, победитель и побежденный. Именно этот ключевой вопрос в данную минуту и решался. Быть подданным и побежденным Фандорин не желал и не умел.

Вторая причина со сферой любовной ничего общего не имела. Тут пахло мистикой, причем очень тревожного свойства.

– Откуда вы узнали, что мы с Асагавой договорились сообщаться записками? – строго спросил Эраст Петрович, пытаясь разглядеть в темноте выражение ее лица. – Да еще так быстро? За нами следили? Подслушивали? Какую роль в этой истории вы играете?

Она молча глядела на него снизу вверх, не шевелясь, не пытаясь высвободиться, но пальцы молодого человека пылали от прикосновения к ее коже. Вдруг вспомнилось определение из гимназического учебника по физике: «Электричество, содержащееся в теле, сообщает этому телу особое свойство, способное притягивать другое тело…»

Тряхнув головой, Фандорин твердо сказал:

– В тот раз вы ускользнули, ничего мне не объяснив. Но сегодня вам придется ответить на мои вопросы. Г-говорите же!

И О-Юми заговорила.