Алмазная колесница - Борис Акунин (2012)

– И что же?

Вопрос остался без ответа, и снова консул не стал упорствовать. Он наконец опустил оружие.

– Что вы ищете?

– Да вот, засунул одну штуку и не вспомню к-куда, – с досадой произнес Фандорин. – Может быть, в Булвер-Литтона?

– Знаете, какой тут без вас вышел фокус? – Консул коротко хохотнул. – Скотина Бухарцев втихомолку написал на вас донос, причем не куда-нибудь, а в Третье отделение. Позавчера приходит шифротелеграмма, за подписью самого шефа жандармов генерал-адъютанта Мизинова: «Пусть Фандорин делает то, что считает нужным». Бухарцев совершенно уничтожен. Теперь для посланника главная персона – вы. Барон вас с перепугу даже к ордену представил.

Но отрадное сообщение нисколько не заинтересовало титулярного советника, начинавшего проявлять всё больше признаков нетерпения.

Диковинный получался разговор – собеседники почти не слушали друг друга; каждый думал о своем.

– Это просто счастье, что вы вернулись! – воскликнул Всеволод Витальевич. – И как раз сегодня! Вот уж воистину знак судьбы!

Только тут Эраст Петрович оторвался от поисков, посмотрел на консула чуть внимательней и понял, что тот явно не в себе.

– Что с вами с-случилось? У вас румянец.

– Румянец? В самом деле? – Доронин смущенно схватился за щеку. – Ах, Фандорин, произошло чудо. Истинное чудо. Моя Обаяси ждет ребенка! Сегодня доктор сказал – сомнений нет! Я давно уже смирился, что мне никогда не стать отцом, и вдруг…

– Поздравляю. – Эраст Петрович подумал, что бы сказать еще, но не придумал и торжественно пожал консулу руку. – А почему мое возвращение – з-знак судьбы?

– Да потому что я подаю в отставку! Уж и прошение написал. Мой ребенок не может быть незаконнорожденным. Я женюсь. Но в Россию возвращаться не стану. На японку там будут смотреть косо. Пусть лучше здесь косо смотрят на меня. Запишусь в японские подданные, возьму фамилию жены, сделаюсь господином Обаяси. Не хватало еще, чтоб мой ребенок звался «Грязный человек»! Однако прошение прошением, а дела-то сдавать было некому. Вы пропали, Сирота уволился. Я уж приготовился к длительному ожиданию – когда еще смену пришлют. А тут вы! Такой уж счастливый день! Вы живы – значит, есть, кому сдать дела.

Счастье тугоухо, и Всеволоду Витальевичу не пришло в голову, что последняя фраза прозвучала довольно обидно для его помощника, но Фандорин, впрочем, и не обиделся – несчастье тоже не отличается хорошим слухом.

– Вспомнил, Эпикур! – вскричал вице-консул, хватая с полки книгу с золотым обрезом. – Есть! Вот она!

– Что есть? – спросил будущий отец.

Но титулярный советник лишь пробормотал: «После-после, сейчас некогда» – и прогрохотал к выходу.

К условленному месту встречи он не попал. На мосту Ятобаси, за которым начинался собственно Блафф, велосипедиста окликнул очень молодой, по-европейски одетый японец.

Йокогама. Въезд на мост Ятобаси

Почтительно приподняв соломенную шляпу, он сказал:

– Мистер Фандорин, не угодно ли выпить чаю? – И показал на вывеску «English & Japanese Tea Parlour» (Английско-японская чайная гостиная – англ.).

Пить чай в намерения Эраста Петровича не входило, но обращение по имени произвело на вице-консула должное впечатление.

Осмотрев невысокую, но стройную фигуру японца и особенно отметив его спокойный, чрезвычайно серьезный взгляд, какой нечасто бывает у юношей, Фандорин спросил:

– Вы – Дэн? Студент-медик?

– К вашим услугам.

«Чайная гостиная» оказалась заведением смешанного типа, каких в Йокогаме было немало: в одной части столы и стулья, в другой – циновки и подушки.

В английской половине в этот ранний час было почти пусто, лишь за одним из столов сидели пастор с женой и пятью дочерьми, кушали чай с молоком.