Алмазная колесница - Борис Акунин (2012)

– Все иностранцы кроме посольских сотрудников стараются жить не в столице, а у нас, – хвастался йокогамский старожил. – Тем более что до центра Токио по железной дороге всего час езды.

– Здесь и железная дорога есть? – уныло спросил Эраст Петрович, лишаясь последних надежд на восточную экзотику.

– Преотличная! – с энтузиазмом воскликнул Доронин. – Современный йокогамец теперь живет так: по телеграфу заказывает билеты в театр, садится в поезд и через час с четвертью уже смотрит спектакль Кабуки!

Прибытие поезда в йокогамский порт

– Хорошо хоть К-Кабуки, а не оперетку… – Новоиспеченный вице-консул мрачно разглядывал набережную. – Послушайте, а где японки в кимоно, с веерами и зонтами? Я не вижу ни одной.

– С веерами? – усмехнулся Всеволод Витальевич. – Сидят по чайным домам.

– Это такие туземные кафе? Там пьют японский чай?

– Можно, конечно, и чаю попить. Заодно. Но ходят туда за другой надобностью. – Доронин изобразил пальцами циничную манипуляцию, которой можно было ожидать от прыщавого гимназиста, но никак не от консула Российской империи – Эраст Петрович от неожиданности даже сморгнул. – Желаете наведаться? Сам-то я от подобных чаепитий воздерживаюсь, но могу порекомендовать лучшее из заведений – называется «Девятый номер». Господа моряки им чрезвычайно довольны.

На веранде чайного дома

Красавицы на прогулке

– Нет-нет, – заявил Фандорин. – Я п-принципиальный противник продажной любви, а публичные дома почитаю оскорблением как для женского пола, так и для мужского.

Всеволод Витальевич с улыбкой покосился на вторично покрасневшего спутника, но от комментариев воздержался.

Эраст Петрович поскорее сменил тему:

– А самураи с двумя мечами? Где они? Я столько о них читал!

– Мы едем по территории Сеттльмента. Из японцев здесь дозволяется жить только приказчикам да прислуге. Но самураев с двумя мечами вы теперь нигде не увидите. С позапрошлого года носить холодное оружие запрещено императорским указом.

Таких самураев с двумя мечами ожидал увидеть Эраст Петрович по прибытии в Японию

– Какая жалость!

– О да, – осклабился Доронин. – Вы много потеряли. Это было незабываемое ощущение – пугливо коситься на каждого ублюдка с двумя саблями за поясом. То ли мимо пройдет, то ли развернется, да и рубанет наотмашь. У меня до сих пор привычка – когда иду по японским кварталам, всё назад оглядываюсь. Я, знаете ли, приехал в Японию во времена, когда здесь считалось патриотичным резать гайдзинов.

– Кто это?

– Мы с вами. Гайдзин значит «иностранец». Еще нас тут называют акахигэ – «красноволосые», кэтодзин, то есть «волосатые», и сару, сиречь «обезьяны». А пойдете гулять в Туземный город, детишки будут вас дразнить, делая вот так. – Консул снял очки, оттянул пальцами веки кверху и книзу. – Это значит «круглоглазый», считается очень обидно. Ничего, зато больше не режут почем зря. Спасибо микадо, разоружил своих головорезов.

Такими представлялись японцам иностранцы (гайдзины)

Пьяные гайдзины пляшут

Гайдзинская чета на прогулке

Гайдзины на террасе своего дома в Йокогаме

Английские и русские гайдзины

– А я читал, что меч у самурая – предмет б-благоговейного поклонения, как шпага у европейского дворянина, – вздохнул Эраст Петрович, на которого разочарования сыпались одно за другим. – Неужели японские рыцари так легко отказались от старинного обычая?

– Очень даже не легко. Весь прошлый год бунтовали, до гражданской войны дошло, но с господином Окубо шутки плохи. Самых буйных истребил, прочие присмирели.

– Окубо – это министр внутренних дел, – кивнул Фандорин, демонстрируя некоторую осведомленность в туземной политике. – Французские газеты называют его Первым консулом, японским Бонапартом.