Тень ночи - Дебора Харкнесс (2018)

– Хиллиард считал, что его портретные миниатюры лучше всего смотреть в узком кругу, – сказала Фиби, не понимая, зачем говорит это вслух. – Он проникал в самую суть характеров. То, о чем молчали люди, выдавали их портреты. Все секреты выставлялись напоказ. Посмотрите на эту пару. Такое ощущение, что у каждого полным-полно секретов.

– Вы совершенно правы, – тихо согласился Маркус.

Близость его лица позволила Фиби получше рассмотреть его глаза. Они были еще синее, чем она думала. Синее, чем лазурь и ультрамарин красок Хиллиарда.

На столе Фиби зазвонил телефон. Она потянулась к трубке, и ей показалось, что рука Маркуса на мгновение коснулась ее талии.

– Фиби, отдайте нашему клиенту купленные им миниатюры, – послышался в трубке голос Сильвии.

– Я вас не понимаю, – очумело произнесла Фиби. – Я ведь не имею права…

– Доктор Уитмор купил их. Мы обязывались продать миниатюры по максимально высокой цене. Это обязательство мы выполнили. Теперь чета Тавернер, если пожелает, сможет годами не вылезать из Монте-Карло. А Маркусу передайте: из-за этого разговора мне пришлось выйти в фойе и, если я пропущу danse de fête[66], весь следующий сезон я буду наслаждаться спектаклями, сидя в его семейной ложе. – Сильвия отключилась.

В офисе стало тихо. Маркус Уитмор осторожно дотронулся до золотого обрамления на миниатюре мужчины. В этом жесте Фиби уловила тоску, попытку общения с давно умершим, никому не известным человеком.

– Я почти уверен: если бы я с ним заговорил, он бы меня услышал, – задумчиво и даже печально сказал Маркус.

Что-то здесь было не так. Что именно – этого Фиби не могла понять, но чувствовала: покупка двух миниатюр XVI века была обусловлена не только страстью коллекционера. Существовала еще какая-то причина, и очень серьезная.

– Знаете, доктор Уитмор, ваша бабушка, должно быть, сказочно богата, если решилась отвалить такую сумму за два анонимных портрета Елизаветинской эпохи. Раз вы являетесь клиентом «Сотбиса», не стану скрывать: вы изрядно переплатили за эти миниатюры. Допустим, портрет королевы Елизаветы Первой еще мог бы уйти за шестизначную сумму, и то при соответствующей публике в зале. Но уж никак не эти миниатюры.

Авторитетная атрибуция портретов была столь же важна, как удостоверение личности. От этого напрямую зависела их начальная и конечная стоимость на аукционе.

– А мы ведь не знаем, кто эти двое, – продолжала Фиби. – И уже не узнаем после стольких веков безвестности. Имена очень важны.

– Вы буквально повторяете слова моей бабушки.

– В таком случае ей должно быть известно, что без надлежащей атрибуции эти миниатюры вряд ли вырастут в цене.

– По правде говоря, бабушка и не собирается их выгодно перепродавать. И потом, для Изабо предпочтительнее, если ни одна живая душа не узнает, кто они такие.

Услышав очередную странную фразу, Фиби наморщила лоб. Получается, бабушка Маркуса знала, кто изображен на миниатюрах, однако не хотела, чтобы об этом узнали другие.

– Приятно иметь дело с вами, Фиби, даже если нам пришлось стоять. В этот раз. – Маркус обворожительно улыбнулся ей и спросил: – Вы не возражаете, что я называю вас просто Фиби?

Фиби даже очень возражала. От отчаяния у нее зачесался затылок. Инстинктивным движением она откинула назад свои черные волосы, почти достигавшие плеч. Глаза Маркуса беззастенчиво разглядывали ее круглые плечи. Фиби так и не ответила на его вопрос. Тогда Маркус закрыл шкатулку, сунул себе под мышку и отошел.

– С удовольствием пригласил бы вас на ужин, – дружеским тоном произнес он, словно не замечая, что не вызывает у Фиби никакого интереса. – Мы бы отпраздновали богатство, свалившееся на голову четы Тавернер, а также внушительные комиссионные, которые вы получите на пару с Сильвией.