Тень ночи - Дебора Харкнесс (2018)

– Кстати, у многих есть привычка что-то прятать наверху балдахина. Джек перво-наперво сунется туда.

– Нас кто-то разыскивает, – сказала я.

Последовав совету Мэтью, я сняла компендиум с балдахина и теперь искала подарку Габермеля новое место, где бы он не бросался в глаза.

– Разыскивает? В Праге?

Мэтью потянулся за компендиумом и, получив его из моих рук, спрятал под дублет.

– Нет. Во времени, – ответила я мужу.

Мэтью шумно сел на кровать и выругался.

– Это моя вина, – смущенно призналась я. – Я хотела соткать предупреждающее заклинание на случай, если кто-нибудь вздумает украсть компендиум. Словом, хотела, чтобы Джек не вляпался в беду, забавляясь этой игрушкой. Надо все начать сначала и придумать новое заклинание.

– Почему ты думаешь, что нас разыскивают из другого времени? – спросил Мэтью.

– Лунная вольвелла – вечный календарь. Колесики вращались так, словно пытались донести сведения, не предусмотренные их техническими возможностями. Я сразу вспомнила, как в «Ашмоле-782» кружились слова.

– Возможно, дерганье стрелки компаса – указание на то, что ищущий нас сам находится в другом месте. Как и лунная вольвелла, стрелка компаса не может найти истинный север, поскольку стремится сделать это для двух направлений сразу: для нас в Праге и еще где-то, – сказал Мэтью.

– Думаешь, это Изабо или Сара, поскольку кому-то из них понадобилась наша помощь?

Не кто иная, как Изабо, прислала Мэтью старинный экземпляр «Доктора Фауста», чтобы помочь нам переместиться в 1590 год.

– Нет, – убежденно возразил Мэтью. – Они бы нас не выдали. Это кто-то другой.

Серо-зеленые глаза мужа остановились на мне. В них я снова увидела знакомое беспокойство и не менее знакомое сожаление.

– Ты так смотришь на меня, словно я тебя предала, – сказала я, садясь рядом с ним на кровать. – Если не хочешь, чтобы я участвовала в императорском театре масок, я откажусь.

– Дело не в затее Рудольфа. – Мэтью встал, отойдя на несколько шагов. – Ты по-прежнему от меня что-то утаиваешь.

– Мэтью, а мы все что-то утаиваем. Иногда это пустяки, не заслуживающие внимания. Иногда вещи значительные, как, например, членство в Конгрегации.

Его обвинения больно меня задели. Я ведь до сих пор слишком мало знала о нем.

Мэтью стремительно подошел ко мне, взял за плечи и поднял на ноги:

– Ты никогда мне этого не простишь.

Его глаза почернели. Пальцы больно давили мне на предплечья.

– Ты обещал терпимо относиться к моим секретам, – сказала я. – Прав, значит, рабби Лёв. Одной терпимости недостаточно.

Мэтью отпустил мои плечи и снова выругался. На лестнице послышались тяжелые шаги Галлогласа и сонные бормотания Джека.

– Я отведу Джека и Энни в дом Болдуина, – сообщил Галлоглас, подойдя к нашей двери. – Тереза с Каролиной уже ушли. Пьер отправится со мной. Пес – тоже… Мальчишка пугается, когда вы ссоритесь, – добавил Галлоглас, понизив голос. – А он за свою недолгую жизнь навидался достаточно страха. Решите свои недоразумения, иначе я увезу детей в Лондон, а вы живите тут одни.

Синие глаза Галлогласа свирепо блестели.

Мэтью с кубком вина сел у огня, мрачно глядя на игру пламени. Едва только дом опустел, он проворно вскочил и направился к двери.

Я инстинктивно выпустила свою дракониху, скомандовав ей: «Задержи его». Дракониха окутала Мэтью серым туманом, летая у него по бокам и над головой. Возле двери она обрела плоть, упершись шипастыми краями крыльев в косяк. Когда Мэтью подошел слишком близко, из пасти драконихи вырвался предостерегающий язык пламени.

– Ты никуда не пойдешь! – объявила я, изо всех сил стараясь не сорваться на крик.

Мэтью вполне мог справиться со мной, но вряд ли вышел бы победителем из схватки с моим духом-хранителем.