Тень ночи - Дебора Харкнесс (2018)

Открытие сильно взбудоражило как историков, так и ученых, работающих в области точных наук. В течение нескольких веков слава изобретения телескопа принадлежала итальянскому математику и астроному Галилео Галилею. Считалось, что он, заимствовав у голландцев достаточно примитивную технологию изготовления увеличительных стекол, создал в 1609 году свой первый телескоп для наблюдения за луной.

«Нам придется переписывать учебники истории, – сказал Картер. – Прочитав „Натуральную магию“ – труд Джамбаттисты делла Порта, – Томас Хэрриот был поистине заинтригован эффектом взаимодействия выпуклых и вогнутых линз, что позволяло „видеть предметы удаленные, равно как и находящиеся вблизи, крупнее и отчетливее“».

Астрономические разработки Томаса Хэрриота оставались неизвестными для науки еще и потому, что он их не публиковал, предпочитая рассказывать о своих открытиях в узком кругу друзей, который ряд исследователей называет Школой ночи. Благодаря покровительству Уолтера Рэли и Генри Перси, графа Нортумберленда, прозванного графом-колдуном, Хэрриот не имел финансовых тягот и мог свободно заниматься тем, что его интересовало.

Телескоп был обнаружен И. П. Ридделлом вместе со шкатулкой, содержащей математические сочинения, написанные рукой Томаса Хэрриота, и изящную серебряную мышеловку с подписью Валлена. Мистер Ридделл занимался ремонтом колоколов в церкви Святого Михаила, близ фамильного замка Перси в Алнике, когда ураганный порыв ветра сорвал выцветшую шпалеру с изображением святой Маргариты, убивающей дракона. Под шпалерой скрывалась ниша, где и находились обнаруженные предметы.

«Инструменты того периода редко имели такое количество идентификационных свидетельств, – пояснил корреспондентам доктор Картер, обращая их внимание на выгравированную дату, которая подтверждает, что телескоп был изготовлен в 1591–1592 годах. – Мы в громадном долгу перед Николя Валленом, сознававшим, что этот телескоп явится важной вехой в истории создания научных инструментов. Он пошел на беспрецедентный для своего времени шаг, запечатлев не только дату изготовления, но и имена создателей».

– Они отказываются продавать все это, – сказал Маркус, приваливаясь к дверному косяку и скрещивая не только руки, но и ноги. Своей позой он очень напоминал Мэтью. – Я говорил со всеми, начиная с церковных властей в Алнике. Обращался к герцогу Нортумберленду, к епископу Ньюкасла. Они отказываются продавать телескоп даже за щедрые деньги, которые ты предложила. Правда, думаю, я сумел их уговорить продать мышеловку.

– О находке знает весь мир, – сказала Изабо. – Даже «Монд» напечатала статью.

– Нам нужно было нажать посильнее и предотвратить расползание информации. Ведьмы и их союзники извлекут из нее жизненно важные сведения.

Обитатели замка Сет-Тур, число которых постоянно увеличивалось, вот уже несколько недель задавались тревожным вопросом: что предпримет Конгрегация, если будет точно установлено местонахождение Дианы и Мэтью?

– А что на этот счет думает Фиби? – спросила Изабо.

Ей сразу понравилась рассудительная молодая особа с изящными манерами и волевым подбородком.

Лицо Маркуса потеплело. Он стал похож на себя прежнего – веселого и беззаботного, каким был до перемещения Мэтью в прошлое.

– Она считает, что пока слишком рано оценивать степень ущерба, причиненного находкой телескопа.

– Умная девочка, – улыбнулась Изабо.

– Не знаю, что бы я делал… – начал Маркус и вдруг помрачнел. – Я люблю ее, Grand-mère.

– Конечно любишь. И она тебя любит.

После майских событий Маркусу захотелось познакомить Фиби со своей семьей, и он привез девушку в Сет-Тур. Они с Маркусом были неразлучны. Попав в пестрое сообщество демонов, ведьм и вампиров, оказавшихся под одной крышей, Фиби проявляла замечательную находчивость и тактичность. Если ее и удивляло, что в мире, помимо людей, есть существа нечеловеческой породы, она это умело скрывала.