Тень ночи - Дебора Харкнесс (2018)

Как и всякое строение, сенной сарай имел углы. От слов Филиппа в них появились сверкающие нити, но теперь, помимо янтарных и голубых, там были еще золотистые и зеленые. Прежние нити начали негромко протестовать. Ведь у меня уже была семья, оставшаяся в другом времени и ожидавшая моего возвращения. Но одобрительный гул, доносящийся с чердака, заглушил эти возражения. Филипп поднял голову. Казалось, он впервые заметил присутствие зрителей.

– А вам вот что скажу: у мадам есть враги. Кто из вас готов встать на ее защиту, когда милорда почему-либо не будет рядом?

Те из слуг, кто более или менее знал английский, переводили вопросы Филиппа остальным.

– Mais il est debout[42], – возразил Тома, указывая на Мэтью.

Увидев, что Мэтью, невзирая на раненую ногу, ухитряется стоять, Филипп тут же опрокинул сына на спину.

– Кто встанет на защиту мадам? – повторил вопрос Филипп.

Его сапог придавливал шею Мэтью, удерживая от поползновений встать.

– Je vais[43], – первой сказала Катрин, моя служанка-демоница.

– Et moi[44], – подхватила Жанна, которая, хотя и была старшей сестрой, послушно следовала за младшей.

Едва сестры высказали свою готовность защищать меня, о том же заявили Тома с Этьеном, затем кузнец и Шеф. Тот появился на чердаке с корзиной сушеных бобов. Стоило ему взглянуть на подчиненных, как они забормотали слова согласия.

– Враги мадам явятся без предупреждения, и потому вы все должны быть готовы. Катрин и Жанна отвлекут их внимание. Тома им что-нибудь соврет. – (Взрослые беззлобно засмеялись.) – А ты, Этьен, побежишь звать на помощь. Желательно – самого милорда. Ты знаешь, что́ делать, – заключил Филипп, сурово взглянув на сына.

– Тогда что делать мне? – спросила я.

– Думать, как думала сегодня. Думать и оставаться в живых. – Филипп громко хлопнул в ладоши. – На сегодня развлечения окончены. Возвращайтесь на работу.

Добродушно ворча, слуги покидали чердак, возвращаясь к оставленным занятиям. Едва заметным кивком Филипп выпроводил из сарая Алена и Пьера. Потом ушел сам, на ходу снимая рубашку. К моему удивлению, через пару минут Филипп вернулся. Его рубашка превратилась в сверток, который он бросил к моим ногам. Внутри оказался большой ком снега.

– Приложишь к его ране на ноге, – велел мне Филипп. – И вторую не забудь. На бедре. Оказалась глубже, чем я думал. Я еще и почку задел. Тоже посмотришь.

Отдав распоряжение, Филипп ушел. Мэтью поднялся на колени. Его начало трясти. Я обхватила его за талию и осторожно уложила на землю. Мэтью вырывался, пытаясь меня обнять.

– Потом, упрямец, – сказала я. – Меня успокаивать не надо. Давай лучше займемся твоими ранами.

Я осмотрела его раны, начав с указанных Филиппом. Мэтью помогал мне извлечь кусок чулка из раны на бедре. Рана действительно оказалась глубокой, но благодаря свойствам вампирской крови уже начала затягиваться. Тем не менее я все равно приложила к ней снег. Мэтью уверял, что это помогает, хотя его измученное тело само было немногим теплее снега. Рана в области почки тоже быстро затягивалась, хотя ее вид заставил меня сочувственно вздохнуть.

– Думаю, жить ты будешь, – сказала я, прикладывая последний снежок к его левому боку.

Потом я разгладила Мэтью волосы. Возле глаза к пятну высыхающей крови прилипло несколько прядок. Я осторожно вытащила их оттуда.

– Благодарю за заботу, mon couer. Ты не возражаешь, если я тоже немного позабочусь о тебе и сотру кровь Филиппа с твоего лба? – робко спросил Мэтью. – Мне не нравится ее запах на тебе.

Он боялся нового приступа бешенства крови. Я взялась вытирать кровь сама, и мои пальцы запачкались черным и красным.

– Наверное, я сейчас похожа на языческую жрицу.

– Больше, чем когда-либо.

Мэтью взял немного снега с бедра. Тряпкой ему служил подол рубашки. С их помощью он окончательно стер мне с лица следы моего принятия в семью де Клермон.