Нож - Ю. Несбё (2019)

– Только если вы меня пощадите, – ответил крестьянин.

Фелах рассматривал этого жалкого человека. Потертая шапка, которую хазареец сжимал обеими руками, хоть и не была паколем[35], но все же прикрывала его грязные волосы. Этот моливший о пощаде, ничего не знающий шиитский бандит наверняка считает замену смертного приговора длительным тюремным сроком проявлением милосердия. Осуждение на мучительную смерть – вот что это, и сам Фелах без колебаний выбрал бы быструю смерть через повешение.

Инспектор вытер лоб носовым платком.

– Все зависит от того, что ты хочешь сообщить мне. Выкладывай.

– Он убил… – произнес хазареец дрожащим голосом. – Он думал, никто его не видит, но я видел. Своими собственными глазами, клянусь, Аллах мне свидетель.

– Ты сказал, что это был иностранный военный.

– Да, господин начальник. Но это было не сражение, это было убийство. Самое настоящее убийство.

– Ладно. И кто же этот иностранный военный?

– Начальник норвежцев. Это точно, потому что я узнал его. Он приезжал в нашу деревню и говорил, что они здесь, чтобы помогать нам, что у нас будет демократия, рабочие места и… ну, все как обычно.

Фелах почувствовал долгожданное оживление:

– Ты говоришь о майоре Юнассене?

– Нет, его зовут не так. Подполковник Бо.

– Ты хочешь сказать – Бор?

– Да-да, господин начальник.

– И ты видел, как он убил мужчину-афганца?

– Нет, все было не так.

– А как?

По мере того как Фелах слушал, его оживление и интерес начали пропадать. Во-первых, подполковник Руар Бор уже уехал домой и шансы добиться его выдачи были минимальными. Во-вторых, руководитель, уже выбывший из игры, не был особо важной фигурой в политических играх Кабула, которые Фелах ненавидел больше, чем все остальное, вместе взятое. В-третьих, эта жертва не была настолько важной, чтобы задействовать ресурсы, необходимые для проверки показаний опиумщика. Ну и наконец, в-четвертых, наверняка все это ложь. Ну конечно же ложь. Каждому хочется спасти свою шкуру. И чем более подробно мужчина, сидевший перед ним, описывал убийство (а инспектор знал, что его рассказ совпадает с тем немногим, что им было известно раньше), тем больше Фелах убеждался в том, что крестьянин рассказывает о преступлении, которое сам же и совершил. Не хватало еще тратить немногие имеющиеся в его распоряжении ресурсы на разработку этой версии. В любом случае человека можно повесить всего один раз, так не все ли равно за что – за производство опиума или за убийство, рассудил Феллах.

Глава 27

– Твоя колымага и правда не способна ехать быстрее? – спросил Харри, разглядывая, как дворники активно расчищают лобовое стекло от мокрого снега.

– Способна, но не могу же я рисковать, когда везу лучшего сыщика современности? – Бьёрн, как обычно, откинул водительское сиденье назад так далеко, что скорее лежал, чем сидел. – Тем более на таком древнем автомобиле, со старомодными ремнями и без подушек безопасности.

Навстречу им из-за поворота дороги областного значения № 287 вырулил трейлер. Он промчался так близко, что принадлежащий Бьёрну старенький «вольво-амазон» модели 1970 года весь затрясся.

– Даже у меня есть подушка безопасности, – заметил Харри, глядя мимо Бьёрна на низкие дорожные ограждения и до сих пор покрытую льдом речку, вдоль которой они ехали последние десять километров.

Если верить GPS-навигатору в телефоне, что лежал у него на коленях, речка называлась Хаглебюэльва. Когда он посмотрел в другую сторону, то увидел крутые, покрытые снегом склоны гор и темный еловый лес. Прямо перед ними стелилась асфальтированная дорога, всасывающая в себя свет передних фар; узкая и предсказуемая, она извивалась и вела их дальше к горам, лесам и полям. Харри читал, что в этих местах водятся бурые медведи.