Нож - Ю. Несбё (2019)

Харри открыл ящики стола, просмотрел футуристические эскизы раскрашенных в яркие цвета и имеющих обтекаемые аэродинамические очертания вагончиков, свисающих с канатов. Экстравагантные линии, улыбающиеся люди и такой оптимизм в отношении будущего, что Харри вспомнилась реклама шестидесятых годов. На некоторых рисунках были надписи на японском и английском: видимо, это уже не концепция Рингдала, а некие родственные идеи. Но фотографий трупов больше не было, только одна, висевшая прямо перед ним. Что это значит, что на этот раз рассказывают ему стены?

Харри нажал пальцем на клавиатуру, и монитор загорелся. Пароля нет. Он зашел в почту, ввел в поисковую строку электронный адрес Ракели, но совпадений не обнаружилось. И неудивительно, все папки почтового ящика были пусты. Либо почтой вообще не пользовались, либо ее регулярно чистили; скорее всего, именно поэтому хозяина и не беспокоило отсутствие пароля на компьютере. Возможно, кто-нибудь из экспертов сумел бы найти и восстановить электронную корреспонденцию Рингдала, но Харри знал, что в последние годы это стало сделать сложнее, а не легче.

Он просмотрел список документов, открыл некоторые из них. Заметки по экономике транспорта. Заявление о продлении времени работы бара «Ревность». Полугодовой финансовый отчет, свидетельствующий о том, что заведение принесло владельцу неплохую прибыль. Ничего интересного. Как и на полках: в папках были бумаги по теории транспорта, исследования по развитию транспорта, анализу аварий, теории игр. А еще переплетенная потрепанная книга «Also sprach Zarathustra» [47] Фридриха Ницше. Когда-то в юности Харри из чистого любопытства пролистал этот овеянный мифами роман, но не нашел ничего об Übermensch[48], не обнаружил того, что могло стать пищей для умов фашистов, только рассказ о каком-то живущем в горах старике, из довольно невнятных речей которого следовал один-единственный вывод: Бог мертв.

Харри посмотрел на часы. Он пробыл в доме полчаса. Из-за севшей батарейки он не мог сфотографировать мертвую девушку, чтобы попытаться установить ее личность. Однако нет никаких причин думать, что эта фотография и шарф Ракели исчезнут, когда полиция нагрянет сюда с ордером на обыск.

Харри покинул кладовку, привернул обратно дверные петли, повесил отвертку на место, взбежал вверх по лестнице, погасил свет и вышел в коридор. Он услышал, как залаяла соседская собака. По дороге к входной двери он заглянул в единственное помещение, где еще не побывал, – санузел, совмещенный с прачечной. Он уже собирался закрыть дверь, как вдруг заметил белый свитер, валявшийся вместе с грязным нижним бельем и футболками на кафельном полу перед стиральной машиной. На свитере был синий крест. И пятна, похожие на кровь. Точнее, на брызги крови. Харри притормозил. Крест оживил в памяти картинку: он увидел себя в баре «Ревность», а Рингдала за стойкой. В тот самый вечер, в ту ночь, когда умерла Ракель, на Рингдале был этот свитер. Да, Харри бил его. У них обоих шла кровь. Но столько крови?

Нельзя допустить, чтобы свитер выстирали до обыска.

Харри мгновение помедлил. Собака прекратила лаять. Он наклонился, аккуратно сложил свитер, запихал его в карман куртки и вышел в коридор.

И внезапно резко остановился.

Он услышал шаги человека, идущего по гравию.

Харри отступил назад, в темноту коридора.

Через окошко в форме полумесяца он увидел на освещенном крыльце силуэт.

Черт.

Окно располагалось так низко, что лица человека видно не было, но он разглядел, как рука копается в кармане синей спортивной куртки, а потом услышал тихие ругательства. Ручка двери опустилась вниз. Харри старался вспомнить, запер ли он замок.

Человек снаружи толкнул дверь. Теперь он выругался вслух.